"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Он вернулся к Тедди:
– Поезжай в Ричмонд, закончи там все с делами, и отправляйся в Нью-Йорк. Дядя Меир тебя посадит в почтовую карету до Бостона. Там как раз кузины твои должны приехать, Мэри и Мораг, с родителями. Тебе их еще в Лондон везти. Я на юг, по делам, - Дэниел сел в седло: «Два пистолета у меня есть. Хотя не хватало заместителю государственного секретаря открывать пальбу в каком-то захудалом городишке. Приеду к тамошнему шерифу, покажу свои документы, заплачу залог - и все будет в порядке. А вот если не будет - значит, придется стрелять».
Гнедой,
красивый берберский жеребец коротко заржал. Тедди отчего-то подумал: «Это сын Фламбе, того коня, что у моего дедушки Теодора был. Дэниел обещал - мне тоже от него потомство подарит, как я в Америке обоснуюсь».– А ты скоро вернешься?
– крикнул юноша вслед облаку пыли.
– Как управлюсь, - донесся до него голос брата. Тедди вздохнул: «Даже не пообедали. А есть хочется».
Негр все стоял рядом, тоже смотря на уже опустевшую улицу. «Мистер...- робко начал Тедди, - меня зовут Теодор Бенджамин-Вулф, я брат мистера Вулфа, младший…, А как вас зовут?»
Негр внезапно улыбнулся. «Ты, что ли десять тысяч рабов освободил? Вся Виргиния уже об этом болтает».
Тедди кивнул, краснея. Юноша буркнул: «Восемь тысяч. Любой бы так же сделал. Где у вас перекусить можно?»
– Любой, - задумчиво протянул мужчина. Негр подал Тедди руку. «Да нет, не любой. Мистер Дуглас меня зовут, вот как. А перекусить, - он усмехнулся, - если не брезгуешь, незачем тебе деньги тратить -у моей старухи сегодня свиные ножки с бобами».
– Спасибо, мистер Дуглас, - весело сказал Тедди. Отвязав свою лошадь, он пошел за негром. Юноша поднял голову, глядя на высокие, шелестящие под легким ветром платаны, на нежное, голубое небо Виргинии.
Хиксфорд, Виргиния
В массивную, деревянную дверь камеры была врезана толстая решетка. Дерево сочилось смолой на жаре. Нат, что лежал на лавке, устроив голову на своей куртке, услышал голос какого-то мальчишки со двора: «Чарли, пошли, там сейчас негра вешать будут!»
– Глупо, - поморщился мужчина. Застонав от боли в сломанном, распухшем запястье, лязгнув кандалами, Нат попытался перевернуться на бок. «Ребро тоже сломали, а то и два, - понял он. «Хотя какая разница. Все равно к вечеру я в петле буду болтаться. Кто же знал, что мы на рыбаков наткнемся. Я десяток, раз через эту реку людей переправлял, и все хорошо было. Ребят уже обратно к хозяевам отправили…, Четыре человека. Не выполнить тебе эту миссию, сержант Фримен, даже не надейся».
Он вспомнил заплеванный табаком пол, жужжащих, тяжелых мух, и шерифа, что сидел, раскинувшись на стуле, вычищая щепочкой грязь из-под ногтей.
– Я гражданин штата Массачусетс, - холодно сказал Нат, придерживая правой рукой левую руку - сломанную. «Я свободный человек, и требую вызвать моего адвоката. Хотите меня судить - судите, но по законам нашей страны».
Шериф выбросил щепочку. Поднявшись, - он был на две головы выше Ната, и на сто фунтов - тяжелее, мужчина издевательски проговорил: «Раз ты такой умный, черномазый, ты должен знать - за помощь беглым рабам полагается смертная казнь».
– Знаю, - согласился Нат. «Однако в Америке нельзя казнить человека без суда и следствия».
Шериф усмехнулся: «У нас тут есть судья, Чарльз Линч. Он именно так вешал лоялистов во время войны - без суда. Потом его оправдали, и меня, - он ударил Ната кулаком в лицо, - тоже оправдают».
– А потом он мне ребра и сломал, - болезненно вздохнул Нат, - когда ногами избивал. Господи, бедные мои - Салли, Марта, матушка, как они без меня? Четыре месяца, как из дома уехал. Негры, конечно, передадут весточку в Бостон, но пока она дойдет…Марта сейчас на каникулах, бабушке с матерью на постоялом дворе помогает…, Четырнадцать лет девочке, она ведь ребенок еще…, Стихи пишет, - невольно улыбнулся Нат. «И в школе - лучше всех учится».
Дверь лязгнула и грубый голос велел: «Выходи!».
Нат с трудом поднялся на ноги, пошатнувшись. Сильные руки встряхнули его. Шериф, пережевывая табак, рассмеялся: «Все готово, черномазый. Потом бросим тебя на свалке, даже хоронить не будем».
Нат поднял черноволосую, с легкой сединой на висках, голову. Молча, выпрямив спину, он вышел из камеры.
– Крепкий парень, - подумал шериф. «Даже не сказал, как его зовут, а ведь мы его два дня только и делали, что били. И выправка у него хорошая, сразу видно - воевал. Шрам от пули под ребрами. Так и не признался - кто еще, в Виргинии, им помогает. Вот же эти негры упрямые».
Он вывел заключенного на крыльцо. Толпа мужчин, - с топорами, кольями, винтовками,- заверещала. «Все равно, - усмехнулся шериф, - сколько бы черных такие мерзавцы не украли у законных владельцев - рабство угодно Богу. И в церкви, - он посмотрел на деревянный шпиль, - так же говорят».
Кто-то из толпы, подняв комок грязи, швырнул его в Ната.
– Иди, иди, - толкнул его в спину шериф, толпа расступилась. Нат подумал: «Какое небо синее. Я со всеми попрощался, как уезжал, Господи, бедные мои…»
Высокая, раскидистая сосна стояла на самой вершине холма. Нат, идя вслед за шерифом, в самой гуще пахнущей потом толпы, увидел темные, далекие очертания человеческих фигур. Негры стояли, не двигаясь, под откосом холма. Нат закрыл глаза. Увидев лицо Салли, услышав веселый голос дочери, он почувствовал у себя на лбу ласковую, знакомую руку.
– Мамочка, - одними губами сказал он. «Мамочка, милая, прости меня, что вас одних оставляю». Он ощутил слезы у себя на глазах. Отбросив руку шерифа, мужчина поднялся наверх, к наскоро сколоченному помосту.
Нат обвел глазами толпу белых и вздохнул: «Под холмом брат Томас стоит, я его заметил. Значит, все хорошо - Дорога и дальше будет работать. Ничего, на мое место придут другие - и так до тех пор, пока на этой земле не будет рабства. На этой земле…»
На шею ему накинули петлю. Нат вдруг пробормотал что-то. «Господи, да откуда это взялось?
– удивился мужчина. «Но правильно ведь, правильно…, Надо крикнуть, пусть все услышат - и белые, и негры. Пусть все знают».
Он выдохнул. Нат, громко, во весь свой голос, сказал: