"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Марта только поджала губы и покачала головой.
— Тогда хотя бы, — женщина посмотрела куда-то в сторону, — пусть у нее будет ребенок. Для нас, женщин, это очень важно.
— Для нас, мужчин, тоже, — хоть вы мне и не поверите, конечно — сердито ответил разведчик и внезапно добавил: «А вас хорошо иметь другом, милая Марта»
— И плохо — врагом, — глаза блеснули звериным огнем, — на мгновение, — и тут же обрели привычное, тихое спокойствие: «Я просто помню добро, Джон, вот и все, — она слизнула острым языком сахар с губ.
Проводив Марту, он пошел встречаться со своими осведомителями и, когда уже стемнело, вернулся к Веронике пешком, под дождем.
У нее горел камин. Женщина сидела в их любимом кресле с лютней в руках. Джон остановился на пороге, слушая низкий, красивый голос. Вероника пела по-английски.
— Then he’l be a true love of mine, — закончила она балладу. Мужчина подошел к ней и прижался щекой к мягким волосам.
— Ты же, наверное, есть хочешь, — сказала Вероника, пытаясь подняться. Он усадил ее обратно и сказал, все еще обнимая ее сзади: «Это все подождет. Если бы ты знала, как я по тебе скучаю — там, у себя!».
Женщина изумленно подняла глаза, и Джон, поцеловав ее, шепнул:
— Помнишь, чем мы в столовой занимались? Пошли, а то я скоро уеду, не надо терять времени. Потому что в следующий раз, когда я вернусь, я надеюсь увидеть у тебя в руках своего сына. Ну, или дочь.
— Ну, или дочь! — передразнила его Вероника. «Назло тебе рожу двух девочек, дорогой».
Часы на колокольне церкви Сан-Поло пробили десять вечера. Филип Сидни еще раз посмотрел на фрески и вздохнул. «Живописцам все же легче — у них есть линии и краски, а у нас, поэтов, только слова, — подумал он, выходя на темную площадь. В центре ее тихо журчал фонтан, голуби толкались по краю каменной чаши, опуская изящные головы вниз.
Он пошарил в кармане, и нашел несколько зернышек — оставшихся еще с той их прогулки с Мартой. Юноша бросил их птицам и улыбнулся — они тут же захлопали крыльями, закурлыкали, подлетая ближе.
В этом шуме он и не заметил легких, словно звериных шагов сзади. Филип только почувствовал резкую, острую боль в спине, — будто огнем ее жгли, и, рухнув на колени, упал ничком на камни площади. Голуби, испугавшись, прянули вверх, — в темное, вечернее небо.
Орсини еще раз воткнул шпагу в спину юноши, — для верности, — и, вымыв ее в фонтане, быстрым шагом покинул площадь.
— Можно было бы, конечно, дотащить его до канала, — размышлял он, полулежа в своей гондоле. «Чтобы уже быть уверенным. Но я бы тогда испачкался в крови по уши. И правильно, что я у него забрал кошелек и бумаги — мало ли тут ограблений каждый день.
Меня никто не заподозрит, а если и заподозрят, — герцог побренчал золотыми монетами, — то вот это быстро их заткнет».
Бумаги были на английском, — стихи, по виду, — и Орсини, разорвав их на мелкие клочки, пустил по ветру.
— Надо завтра Марте послать цветы и какое-нибудь украшение. Бусы или браслет. И хорошо, если бы она сейчас забеременела, — как раз посидит там, в Браччано взаперти, пока меня нет. Там тихо, горы, свежий воздух. Потом я вернусь, она родит, признаю сына, и все будет устроено, — Орсини потянулся.
— Интересно, если любовница моего шурина Франческо принесет девочку, что он будет делать? Седьмая уже. Хотя с девочками легче — всегда можно отправить в монастырь, если она не нужна.
Он широко зевнул и понял, что устал — как и всякий раз, когда убивал человека своими руками.
Джон вышел на кампо Сан-Поло и вдруг остановился, — так тихо было на площади, что не хотелось нарушать это спокойствие даже звуком шагов. «Скоро уезжать, — подумал он, и, подняв голову, вдохнул прохладный зимний ветер.
— Жить бы здесь всегда, — усмехнулся он на мгновение, постояв просто так, наслаждаясь покоем. Из дальнего угла площади раздался слабый, почти незаметный стон.
Лекарь из Каннареджо — в гетто были лучшие врачи в городе, — появился быстро — в конце концов, его звала сама Вероника Франко, гордость и украшение Венеции.
Поднявшись с колен, он сказал: «Ну что, повезло юноше. Тот, кто его два раза ударил шпагой в спину, плохо знает строение человеческого тела. Ничего важного не задето, просто молодой человек потерял много крови. Теперь надо осторожно его перенести в спокойное место, и пусть лежит, выздоравливает».
Вероника сразу же подумала про Марту.
— Да, конечно, — сказала та, стоя босиком на пороге своих комнат, потирая заспанные глаза.
«Даже и не спрашивай, пусть несут бедного Филипа ко мне».
— Просто, — помялась куртизанка, — у меня же сейчас гость, ты знаешь, а потом клиенты…
Марта вздохнула. «Ну что мы разговариваем, сейчас я приготовлю комнату, и пусть будет у меня столько, сколько необходимо. Что скажет лекарь, — я сделаю, я умею врачевать немножко».
Джон и Марта прогуливались по площади Сан-Марко.
— Смотрите, — сказал разведчик, — тот человек, что познакомит вас с Изабеллой Медичи — ему не надо знать больше, чем нужно. В нашем деле это всегда опасно.
Если ди Ридольфи вам что-то важное скажет, или покажет — можете передать ему. У него много учеников, там кто-то все время разъезжает по Италии, — так, что Джованни все доставят. Но про герцогиню ничего посылать не следует. В конце концов, — улыбнулся Джон, — ее жизни ничто не угрожает. Орсини будет далеко, вы с ней подружитесь — что может случиться? Как там Филип?
— Собирается домой, — улыбнулась Марта. «Раны зажили хорошо».
— Да, Орсини, — задумчиво сказал разведчик. «Если он в этом своем тунисском рейде попадет в плен, надеюсь, что турки сделают с ним то, же самое, что и Марком Антонио Брагадином.
Селим, же наверняка вам рассказывал.
— Даже показывал, — мрачно ответила женщина, вспомнив кожу, что заживо сняли с командующего венецианскими войсками на Кипре.
— Просто герцог Браччано — очень опасный человек, — тихо сказал разведчик. «Не надо его недооценивать, милая Марта».