"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Роберто ди Ридольфи посмотрел на сидящую напротив женщину и сладко улыбнулся:
— Ваш ход, синьора Марта.
Маленькие, унизанные кольцами, руки чуть задержались над картами:
— Принимаю, — губы цвета спелой черешни раскрылись в улыбке.
Ридольфи чуть подвигался в кресле — в банке лежало шесть тысяч золотых дукатов.
— И я, — сказал он решительно.
Женщина усмехнулась и раскрыла карты. Ридольфи сделал то же самое. Над овальным столом пронесся восхищенный вздох.
— Делите банк, синьор Роберто, — темные ресницы взлетели вверх. В зеленых глазах отражались огоньки свечей. «Банкир в проигрыше».
— У вас потрясающее самообладание, синьора Марта, — сказал Франческо Медичи, герцог Тосканы. «Я бы не смог, признаюсь».
— Все просто, ваша светлость, у меня двое детей, — ответила женщина, придвигая к себе увесистую горку золота. Герцог расхохотался.
— Итак, каждый из поставивших получает свою ставку и равное ей количество денег из банка.
Банкир хочет остаться, или? — она взглянула на ди Ридольфи.
Тот еще раз поерзал. «Останусь еще один розыгрыш. Делайте ваши ставки, синьоры. И синьора, — поклонился он в сторону Марты.
— Пока Филип у тебя лежит, используй это время с толком, — сказал ей Джон еще в Венеции.
«Ди Ридольфи заядлый картежник, играет каждую неделю. Франческо, брат твоей подопечной Изабеллы, тоже к нему приходит. Так что пусть Сидни тебя научит — он действительно мастер».
С Филипом они играли каждый день.
— Главное — лицо, синьора Марта, — говорил юноша, тасуя карты. «Если у вас правильное лицо — спокойное, невинное — никто и не заподозрит, какие у вас карты на руках. Сможете выиграть с самым паршивым набором».
Он вдруг покраснел. «Простите, я не хотел…»
— Ничего, — усмехнулась Марта. «При детях моих только не ругайтесь, хорошо?»
— И сами, — продолжил Сидни, — смотрите на лица тех, кто с вами за одним столом. Как заметите, что человек волнуется, — ерзает, например, или губы облизывает, — значит, что-то у него в картах неладно».
— Как сын, ваша светлость? — спросил ди Ридольфи, пробуя вино за обедом.
— Здоров и крепок, — улыбнулся герцог.
— Прекрасно, прекрасно, — банкир махнул рукой слуге и, подняв брови, посмотрел на Марту.
Та подняла изукрашенный самоцветами кубок: «Тогда давайте выпьем за процветание герцогства Тосканского и его просвещенного и мудрого правителя!
– он чуть поклонилась в сторону Франческо. Тот покраснел от удовольствия.
Марта едва не рассмеялась вслух — по городу ходили сплетни, что Бьянка, на самом деле, родила дочь, и подменила ее ребенком какой-то служанки.
— Зато теперь у герцога есть наследник, — подумала Марта, и, вспомнив Орсини, помрачнела.
— Так что, синьор Роберто, — спросил герцог, отправляя в рот кусок тушеного с грибами зайца, — какие новости из Англии?
— Ее королевское величество, — со значением проговорил ди Ридольфи, — в добром здравии, и не впадает в уныние, несмотря на страдания, которым ее подвергает эта протестантская блудница.
— Я слышал, Елизавета девственница, — заметил Пьетро, самый младший из семьи Медичи.
Франческо рассмеялся. «Она такой и ляжет на плаху — как только к власти в Англии придут законные католические правители».
— Аминь, — сказала Марта и перекрестилась.
— Грех так говорить, — Изабелла закуталась в одеяло и подоткнула его под себя, — но я никогда не любила мужа. Паоло, — она поморщилась, — он очень груб, ты понимаешь, о чем я?
— О да, — сказала Марта, чувствуя, как подступает к горлу тошнота, ощущая острие кинжала у своего горла, — очень хорошо понимаю.
— Ну вот, — Изабелла вздохнула, — он меня бил, угрожал увезти в Браччано и запереть там, на веки вечные, он…, - женщина передернула плечами. «Нет, даже вспоминать это не буду. Я жаловалась отцу, но тот сказал, что моя доля — терпеть, потому что меня родили не для счастья, а для процветания моей семьи. Но я не хочу, Марта, не хочу! — герцогиня сжала губы.
— Я хочу жить с любимым человеком, пусть даже и не во дворце, но просто — быть счастливой, — Изабелла вздохнула. «Ты была счастливой, милая?».
— Одну ночь, — чуть не сказала та, и ответила: «Была, но недолго. А потом он умер — мой первый муж. И больше я уже никого не любила».
— Но ты полюбишь! — вдруг, страстно, произнесла ее собеседница. «Я тоже — дожила до двадцати восьми лет, и думала — нет, никогда уже мое сердце не раскроется. Никому! А потом…»
— Раскрылось? — Марта улыбнулась и погладила мягкую руку.
— Распахнулось, — мечтательно, прижав к себе подушку, ответила Изабелла. «Для него».
— Он, должно быть, очень хороший человек, — Марта сидела у камина и медленными движениями расчесывала волосы.
— Лучше его нет, — Изабелла вдруг рассмеялась. «Он очень красивый, очень. Но это не главное. Он смелый, нежный, умный — для меня он единственный мужчина на свете, Марта».
За сладостями Франческо спросил:
— Синьор Роберто, а что — вы ведь по-прежнему в переписке с доном Хуаном Австрийским?
— Да, конечно, — ответил банкир, вытирая лысину — в гостиной было натоплено.
— Его планы не изменились? — герцог попробовал конфету и заметил: «Бьянке такие должны понравиться»
— Я с удовольствием сделаю подарок синьоре, — банкир расплылся в улыбке. «А что касается дона Хуана — наш с вами старый знакомец, — вы понимаете, о ком я говорю?
— Конечно, его подарок украшает мой рабочий стол, — улыбнулся Франческо. «Прекрасный коралл».
— Так вот, он теперь — доверенное лицо дона Хуана и управляет его финансами, — ди Ридольфи помедлил. «Он сообщает, что дон Хуан по прежнему твердо намерен освободить Марию Стюарт. Ну а я, со своей стороны, сделаю все, что в моих силах, для осуществления этого плана».