"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Джейн, вместе с Люси Кроу, записали в Королевский Колледж для девушек, на Харли-стрит, первую школу, где девочкам преподавали математику, физику и химию.
– Ладно, - наконец, заметил Джон, - городской особняк возьмут под охрану. Жить они все равно в школе будут, а на выходные их, тоже с конвоем, привезут на Ганновер-сквер.
Жена кивнула: «Спасибо, милый». Полина потянулась и взяла его руку: «Долго в Ирландии, все это продолжаться будет?»
– Боюсь, что мой внук, - сочно ответил ей муж, - тоже в Дублин станет наведываться, и часто.
Полина
– Она не похожа на Аниту, - внезапно, подумала Полина, - Анита маленького роста была, изящная. А Мария, хоть ей одиннадцать всего, пять футов пять дюймов ростом. Меня выше, и Марты. И плечи у нее широкие. В отца, кто бы он ни был. И глаза голубые…, - Полина улыбнулась:
– Мне кажется, повара будут рады вас увидеть, милые мои.
Дети, вместе с вдовствующей герцогиней, ушли. Муж наклонился над креслом Полины и обнял стройные, в простом платье, плечи:
– Бромли будет доволен. Он сэкономит на почтовых расходах.
Полина, каждую неделю, получала из конторы Бромли папки с делами. Она писала решения, которые потом, в суде, представляли мужчины-адвокаты. Герцогиня взяла руку мужа и прижалась к ней щекой:
– Мистер Бромли не испытывает денежных затруднений, но ты прав, - она лукаво улыбалась. Герцог, как всегда, пообещал себе: «Еще немного, и уйду в отставку. Хватит, устал я».
– Лето, - Петя подышал на замерзшие руки и потянулся за галетой:
– Здесь тоже лето, - юноша усмехнулся, - только очень плохое.
Царапина не болела. Мирьям, давно, объяснила ему, что здесь, в высоких широтах, холод действует лучше опиума или морфия. Галеты тоже замерзли. Петя жевал и думал, что дома, в Англии, все, наверное, собрались в Мейденхеде, или Банбери. Юноша не и заметил, как сгрыз все галеты, и кусок соленой рыбы, запив их ромом. Он успел пожалеть, что у него нет папирос. Остановившись, юноша понял, что солнце исчезло за пеленой густого тумана. Вокруг все было серым, безжизненным, в двадцати футах ничего не было видно. Петя посмотрел вниз и вздрогнул. Рядом с его ногой виднелись капли чего-то темного.
– Кровь, - понял он, - это не моя, я не снимал рукавицы. Рука не кровоточит.
Он даже опустился на колени. Петя ощутил пронизывающий холод, пробиравшийся сквозь, гренландские, сшитые из шкур тюленя, брюки. Он увидел окровавленные клочки белого меха: «Медведь напал на лису. Странно, мы не видели дичи, и очень, давно…, - он ступил дальше и почувствовал, что лед, еще мгновение назад, такой крепкий и надежный, трескается под его сапогами. Петя попытался удержаться на ногах, но снег скользил, тянул его за собой. Юноша, нелепо повертевшись, упал в темную, непрозрачную воду полыньи.
Три мили по узкому каналу среди льдов, что шел на запад, они
Сегодня, в первый раз за несколько дней, небо очистилось от туч, показалось солнце. Капитан Кроу взял секстант.
– Осталось совсем немного, - сказал он Коннелли, сделав измерения, - мы почти у цели.
Стивен не лгал, он вообще никогда не лгал экипажу. До начала пролива, отделявшего остров Виктория от континента, им надо было пройти каких-то пятьдесят миль. В открытом море они могли бы миновать это расстояние за два часа. Стивен рассматривал торосы, перед носом корабля, С таким же успехом начало пролива могло бы быть на Луне. Он объявил за обедом, что завтра утром весь экипаж начнет прорубать лазейку дальше на запад.
– Если надо будет тянуть «Ворона» на руках, - хмуро сказал Стивен, - мы это сделаем.
Все эти три дня им приходилось на рассвете высвобождать корабль из намерзшего льда. Ночи были холодными.
– Промоина не закроется, - Стивен оглянулся, - здесь слишком, много воды. Сейчас не закроется, -поправил он себя, - а в сентябре…, До сентября я здесь торчать не собираюсь, - разозлился капитан, -осенью мы увидим берега Аляски.
Стивен отчаянно хотел в это верить, и верил. О мальчишке он не думал. Даже если мерзавец, каким-то образом, нашел дорогу обратно на восток, и очутился у края льдов, то «Ворона» он бы не нашел Корабль продвинул ся дальше на запад.
– Он сдох, - говорил себе Стивен каждой ночью, слыша стоны жены, не отпуская ее почти до рассвета, - сдох во льдах, от мороза и голода. Мирьям будет моей всегда, пока мы оба живы.
Жена вела себя тихо. Она убирала, шила, помогала коку, принимала моряков в лазарете. С ночными похолоданиями, начались обморожения. Многие продолжали жаловаться на тошноту и головную боль. Цинги на корабле не случалось. В Плимуте на борт погрузили ящики с лимонами и жестяные бутылки, где плескался сок, тоже лимонный. Мирьям внимательно осматривала зубы моряков, искала темные пятна на коже, но все было в порядке.
– Свежее мясо и рыба тоже спасают от цинги, - сказала она мужу, в Гренландии, - инуиты лимонов никогда в жизни не видели, а этой болезнью не страдают.
Коннелли выздоровел. Он все еще жаловался на головную боль, и с трудом вспоминал, что случилось вчера и позавчера. Способности к навигации и управлению кораблем помощник не потерял. Стивен отмахнулся:
– Ничего страшного. Не помнит он, что на завтрак подавали, и не надо. Впрочем, кроме ветчины и галет с чаем, и не подают ничего, - он расхохотался. Банок с ветчиной было много. Стивен, зная, как ее любят моряки, до возвращения Мирьям из Парижа, заказал крупную партию. Поставщик уверил его, что все банки обработаны по методу месье Пастера.