"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Юджиния появилась в дверях: «Ты, наверное, не увидела, милая. У нас был сахар. Но спасибо тебе, все равно».
– Значит, еще будет, - дочь пожала плечами и занялась столовым серебром.
Юджиния была не против того, чтобы Жанна одна ходила на рынок, в школу, или на прогулки. На Левом Берегу помнили доктора Анри, женщины посещали кабинет Юджинии. Все знали Пьера и Жанну.
– Вырастить бы ее, - вздохнула Юджиния, глядя на высокую, стройную девочку, - замуж выдать..., Приданое у нее есть, слава Богу. Я от пенсии откладываю. Квартира ей достанется, и деньги моих родителей доход приносят.
– Адвокатом я не стану, мамочка, - развел руками юноша, - им надо, - Коля помолчал, - как бы это сказать, действовать в интересах клиента. А прокуроры действуют в интересах государства, - он погладил чисто выбритый подбородок:
– Ни то, ни то, я делать не могу, придется избегать правды. У меня это не получается, мамочка.
Они сидели на скамейке, на площади Сен-Сюльпис. Коля, в Париже, вместе с Петром, ходил в православную церковь святого Александра Невского, на рю Дарю, в восьмом округе. Юджиния туда ногой не ступала. Запах ладана напоминал ей о жизни в Санкт-Петербурге и о бывшем, покойном муже. Коле она сказала, что его отец согласился с тем, что она, Юджиния, не будет становиться православной.
– Конечно, - улыбнулся Николай, - папа тебя любил, мамочка. Мне бы хотелось жениться на русской девушке..., - он не закончил и покраснел. Юджиния ласково взяла руку сына:
– Главное, чтобы вы любили друг друга, милый мой. Будете приезжать ко мне, в Париж..., - Юджиния не собиралась появляться в Санкт-Петербурге. Ее тошнило при одной мысли о том, что она может опять увидеть решетку Летнего Сада, и шпиль Петропавловской крепости. Со старшим она сыном говорила по-французски, хотя, до сих пор, не забыла русского языка. Она помолчала: «Ты можешь стать судьей, милый. Мне кажется, это тебе по душе придется».
После реформы судопроизводства, мировые судьи выбирались из уездных землевладельцев. Коля тряхнул головой:
– Правильно, мамочка. Хорошо, что я не стал имение продавать. Вернусь домой, займусь работой в земстве, создам репутацию, и выставлю свою кандидатуру в судьи..., - он поднес к губам руку Юджинии: «Очень красивое кольцо, мамочка. Мне тетя Марта о нем рассказывала. Оно Жанне достанется?»
Юджиния погладила сына по щеке:
– Твоей сестре. Я рада, - она посмотрела в лазоревые глаза, - рада, что мы с тобой опять вместе, милый.
– Ты моя мать, - просто сказал Коля и взял ее под руку:
– Разные вещи в жизни случаются. Папа хорошо сделал, что не стал тебя удерживать. Впрочем, - они пошли к дому, - папа не такой человек был, - Коля задумался, - он всегда достойно себя вел.
Юджиния попросила:
– Господи, пусть Николя никогда, ни о чем не узнает. Но откуда? Семья не проговорится, а в России Третьего Отделения больше не существует. Оно теперь полиции подчиняется. Коля не встретит тех, кто знал его отца. Скоро все это забудется, - уверенно завершила Юджиния.
Петр к обеду не пришел. Коля заметил:
– Наверное, в библиотеке задерживается. Очень вкусная рыба, Жанна, - девочка приготовила форель со свежей спаржей и молодой картошкой, в соусе из белого вина.
– Завтра суп из водяного кресса, - бодро сказала
– Лучше я приведу ее в порядок, - объяснил Пьер, - и поселюсь там с женой, после свадьбы. В кабинет буду пешком ходить, здесь недалеко. Тем более, - он рассмеялся, - у меня есть акции фабрики месье Бенца. Я уверен, что скоро экипажи уступят место механизмам, над которыми он работает. Мы все будем передвигаться, - Пьер указал на статью в газете, - в автомобилях, используя бензиновый двигатель. Петр говорит, что за такими приспособлениями будущее.
Жанна внесла в столовую пряники и вишневый пирог. Кисель был вкусным, сладким, выпечка свежей. Девочка, незаметно посмотрела на мать:
– Мама знает русский язык. И тетя Марта тоже. И Николя, конечно. Его и попрошу меня учить, -обрадовалась Жанна, - это совсем не подозрительно. Мне никто не запрещал интересоваться Россией. Надо начать читать книги, пока в переводах, - на рю Мобийон стояли тома Тургенева и Пушкина, на французском языке.
У Жанны была своя копилка. Девочка решила:
– Поищу в лавках, рядом с университетом, учебники русского языка. К свадьбе я должна свободно говорить, читать, писать. Петр, наверное, с ней..., - Жанна почувствовала, как зарделась ее щека: «Интересно, когда он вернется...»
Он так и не вернулся. После обеда мать пошла в кабинет, ее ждали женщины с детьми. Братья устроились в библиотеке с учебниками. Жанна, нарочито небрежно, сказала: «Я во дворе поиграю». Она проводила мать до угла бульвара Сен-Жермен. На тротуарах было людно, лето стояло отличное. Жанна подняла голову и посмотрела в синее, теплое небо. Пахло цветами, кричали мальчишки-газетчики. По бульвару ехали омнибусы, украшенные рекламой Le Bon Marche.
– Жаль, что у нас метро пока не построили, как в Лондоне, - Жанна подала кондуктору медь и вскарабкалась по узкой лестнице на второй, открытый этаж. Считалось, что дамам наверху ездить неприлично, однако Жанна была еще ребенком. На нее никто не обращал внимания. Она знала, где ей выходить, у Елисейского дворца. Оттуда до рю Дарю было совсем близко. Она сняла шляпку и перекинула косы на грудь. Затылок грело летнее солнце.
– Он будет доволен, - подумала Жанна, - я отличная хозяйка. Я выучу русский язык, приму его веру..., -матери она пока ничего говорить не собиралась, но про себя хмыкнула:
– Николя православный, как его отец. Мама привыкнет. Тем более, Петр собирается в России жить. И я с ним..., - она вспомнила увиденное в гостинице:
– Я кое-что знаю. Остальному меня Петр научит. Мужчинам нравится, когда девушка неопытна.
Жанна никогда не была в православной церкви. Она посмотрела на золотые купола, на белокаменную, шатровую колокольню, на мозаики над входом. Потолки были низкими, расписанными фресками. Пахло ладаном, в полутьме трепетали огоньки свечей. Жанна, не снимая шляпки, бродила между иконами. Петр показывал ей образ богоматери. Девочка вспомнила: