"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
– Никакого свидания. У тети Мирьям болит голова, он принес ей цветы. Простая вежливость, она родственница. Когда она у нас обедает, Пьер тоже два букета покупает, ей и маме.
Жанна, сначала, не хотела заходить в пансион, вслед за кузеном, однако у подъезда высаживались постояльцы, на ступенях бегали малыши. Девочка решила: «Никто меня не заметит». Никто, действительно, не обратил внимания на высокую, белокурую барышню в соломенной шляпке, в еще детском, ниже колена, платье.
Жанна уверенно поинтересовалась у стойки портье, где живет мадам Кроу
– Они наши родственники, - обаятельно улыбнулась девочка, - я принесла ей записку от моей мамы, -Жанна повертела перед носом портье блокнотом. В нем она составляла списки покупок на рынке, но служащему это было знать не обязательно.
Девочка поднялась на четвертый этаж и огляделась. Кузена Петра видно не было. Жанна хотела постучать в дверь номера тети Мирьям:
– Спрошу, где он, - подумала девочка, - скажу, что…, что мама просила его в магазины зайти. Это будет хорошо, - она застыла. Из номера донесся низкий стон.
Жанна опустилась на колени и посмотрела в замочную скважину. Девочка едва не отпрянула. Он тоже стоял на коленях, перед большим креслом. Она увидела спущенные, кружевные чулки, белые, стройные ноги, откинутую назад, черноволосую голову. Жанна побледнела:
– Господи, что это…, - она часто задышала, услышав знакомый голос:
– Иди, иди ко мне, я хочу тебя…, - Мирьям выгнула спину, царапая пальцами бархатную обивку кресла, кусая ткань, сдавленно крича. Она почувствовала обжигающий жар внутри и еще смогла усмехнуться:
– Он такой же, как его отец. Степан всегда продолжал…, - она завыла: «Еще, еще!» и попросила:
– Бабушка, пожалуйста. Я хочу, чтобы рядом со мной кто-то был, чтобы обо мне заботились…, Если у нас появится ребенок, он так и сделает. Пожалуйста…, - кресло двигалось, раскачивалось. Жанна смотрела в замочную скважину, сжав руки, заставляя себя не плакать.
Жанна все-таки зашла в лавку на бульваре Сен-Жермен и купила фунт сахара. Она не помнила, как добралась на Левый Берег. Жанна думала о том, что делала тетя Мирьям. Остановившись на мосту через Сену, она приложила ладони к горящим щекам:
– Мужчинам все это нравится. Я слышала, как он..., - девочка обернулась и посмотрела на собор Парижской Богоматери. Они с матерью и братом ходили к обедне в церковь Сен-Сюльпис. В ней крестили и Жанну, и Пьера.
– Тетя Марта на следующей неделе возвращается, - Жанна направилась дальше, - она моя крестная мать. Нельзя с ней сейчас говорить. Мне всего одиннадцать лет. Надо просто, - девочка сдвинула шляпку на затылок, - ей понравиться. Она и так меня любит. Она добрая женщина и обо всех заботится. Но если она моя будущая свекровь...,- Жанна провела в коридоре почти час.
Потом они ушли в спальню. Девочка, со вздохом поднялась. Жанна, рассчитываясь за сахар, поняла, что она и так увидела многое.
– И запомнила, - девочка, поднималась по лестнице, - и никогда не забуду. А тетя Марта..., - она провела рукой по перилам:
– Она посоветует Петру сделать мне предложение. Он всегда к своей маме прислушивается. Пьер
Жанна знала, как появляются на свет дети. Мать была медицинской сестрой, принимала женщин, ожидающих ребенка, навещала молодых матерей. В библиотеке на рю Мобийон стояло много книг по медицине, и анатомических атласов. Они остались от покойного Анри, и перешли по наследству Пьеру. Жанне никто не запрещал их рассматривать.
Девочка ощупала языком шатающийся зуб, один из последних молочных:
– Надо быть осторожной. Отец Жозеф, в церкви, всегда говорит, что девушка до свадьбы должна оставаться невинной, - Жанна, немного, покраснела:
– Ему такое понравится, непременно. Обвенчаться можно, когда мне шестнадцать исполнится. Мама и тетя Марта не будут против этого, я уверена. Тете Мирьям за сорок..., - Жанна смотрела на чистое небо, в полукруглом окне лестницы:
– Я ее младше, намного, и красивей, - она знала, что красива, хотя мать всегда замечала, что для девушки важна не красота, а доброе имя и умение вести хозяйство.
Жанна, перед зеркалом, в умывальной, любовалась длинными ногами, маленькой грудью, и пышными, густыми белокурыми волосами, падавшими ей на плечи. У нее была белая, как лучшие нормандские сливки, нежная кожа. Крохотные веснушки усыпали изящный носик. Голубые, яркие, как летнее небо глаза, смотрели весело и упрямо. Таким же упрямым, округлым был подбородок. Они с Пьером оба напоминали покойного отца:
– Как две капли воды, - вздыхала мать, - жаль, милая, что он умер, не успев тебя увидеть. Он очень хотел дочку, - мама обнимала Жанну. Девочка прижималась к ней, положив голову на мягкое плечо.
– Маме я пока ничего рассказывать не буду, - Жанна позвонила в дверь, - и тете Марте тоже. Они все думают, что я еще ребенок, - она свысока посмотрела на кузена Ника, что открыл ей:
– Он еще ребенок, хоть меня и выше. Мальчики, - Жанна сморщила носик, - медленнее развиваются, мама говорила.
Она решительно прошла на кухню, помыла руки и надела холщовый передник:
– Они все дураки, мои ровесники, - Жанна ходила в городскую школу. Она знала своих соучеников, играла с ними на площади Сен-Сюльпис, и в Люксембургском саду. Тетради у Жанны всегда были в порядке. Девочка писала красиво, без помарок, училась игре на фортепьяно и отлично шила.
– Математикой пусть мужчины занимаются, - Жанна стала доставать тарелки из шкафа, - а женщина должна быть хорошей хозяйкой. Тетя Марта и Люси разбираются в науке, но тетя Марта вдова, а Люси, хоть и станет герцогиней, но все равно, - Жанна понесла посуду в столовую, - она даже не знает, с какой стороны к плите подойти. Впрочем, у нее слуги будут..., - Жанна крикнула: «Мама, я сахар принесла, и на стол накрываю!»