"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Тоже девочка, — миссис Стэнли улыбнулась: «Ох, и громкая она!»
Машина дочь, услышав крик новорожденной, проснулась, и заплакала — жадно, требовательно.
— Как сестра ее, — ласково сказала Марфа, разглядывая белокурую голову и синие, младенческие глаза. «Ну здравствуй, Марья Петровна!»
— Садитесь пока в кресло, — вздохнула миссис Стэнли. «Что уж делать, раз…, - она посмотрела на Степана.
Тот поднялся с колен и сказал: «Пойду к мальчикам».
— Степа, — сказала Марфа, глядя на то, как бойко Полли берет грудь. «Я ее выкормлю, ты не бойся».
Брат, молча, вышел из комнаты.
Он остановился рядом с детской, и, прислушавшись, заставил себя сглотнуть слезы. Ник сидел на окне, вглядываясь в морозный, туманный рассвет, Майкл перелистывал Федин альбом — с рисунками Индии.
— Тео и Лиза еще спят, папа, — сказал Ник, услышав скрип двери. «И Федя тоже».
— Пойдемте ко мне в кабинет, — попросил Воронцов.
Он устроил их у себя на коленях, и долго молчал, пытаясь понять, что сейчас говорить.
Майкл прижался к нему, и Степан услышал, как бьется сердечко сына. Ник вздохнул, и взял брата за руку.
— Мама умерла, — тихо проговорил Степан.
— А дитя? — синие глаза Ника смотрели прямо на отца, и он отвел взгляд.
— Дитя тоже, — сказал он, еще тише.
Майкл, сквозь слезы, спросил: «А это был братик, или сестричка?».
— Сестричка, — вздохнул отец. «А тетя Марфа родила двух девочек, ваших кузин — Мэри и Полли».
— А можно на маму посмотреть? Попрощаться, — Ник обнял отца и тот почувствовал детские слезы у себя на лице. «Господи, — сказал про себя Степан, — прости меня, что я им солгал, прости, пожалуйста. Но я не могу сейчас, не могу».
— Ты же знаешь, что мы так не делаем, милый, — он погладил сына по голове. «Давайте за маму помолимся, хорошо?».
Он, потянувшись, взял со стола Писание, и, почти по памяти, прочитал:
«Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли — для Господа живем. Умираем ли — для Господа умираем. И потому, живем ли или умираем, — всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми».
— Папа, — тихо спросил Майкл, — а как мы теперь будем, без мамы?
— Нам будет трудно, сыночек, — ответил Степан, — но мы справимся, потому что любим друг друга.
— А мы тут останемся? — вздохнул Ник. «В Англии? А ты уедешь?».
— Я больше никуда от вас не уеду, — ответил Воронцов, и долго молчал, просто обнимая сыновей.
Петя спешился и посмотрел на дом. Было тихо, — ни ветерка, ставни были закрыты, и казалось, что вокруг никого нет.
Он отвел лошадь на конюшню и с усилием открыл тяжелые двери. На кухне было пусто и холодно — даже очаг не был разожжен, мистрис Доусон, судя по всему, еще не вставала.
— Заспались как, — нежно сказал Петя и поднялся в опочивальню к жене. Там было тепло, горел камин и пахло новорожденными детьми.
— Господи, — пробормотал он, склонившись над колыбелью, — неужели двойня?
Один ребенок был большой и крупный, темноволосый, и открывшиеся глаза — Петя аккуратно коснулся пальцем мягкой щеки, — тоже были темные, обрамленные длинными, пушистыми ресницами. Второй — поменьше, с белокурой головой, сладко спал, и только чуть пошевелился, когда проснулся первый.
— Ты приехал, — раздался с постели сонный голос жены.
— Прости, пожалуйста, — он прижал Марфу к себе, и стал целовать, — что не успел, море штормит, три дня в Кале сидели, не могли выйти. Это мальчик и девочка? — он кивнул на колыбель.
— Обе девочки, беленькая — наша Маша, а черненькая — Полли, брата, — Марфа чуть замялась, — твоего.
— А с Марьей-то что? — озабоченно спросил Петя.
— Умерла, — Марфа сглотнула и продолжила. «Оперировали ее, чтобы Полли выжила, ну и…, — женщина махнула рукой.
— Господи, — Петя перекрестился, — дай ей вечный покой в сени присутствия Твоего. А Степан как?
Девочки внезапно заплакали.
— Дай мне их, пожалуйста, — попросила жена.
Петя удивился, как легко он взял новорожденных — будто всегда держал их в руках.
Девчонки, почувствовав незнакомый запах, немного стихли. Он подал детей жене и устроился рядом.
— Молоко не пришло еще, — сказала Марфа, — этой ночью родились. Сначала Полли, а потом, — она чуть помедлила, — Марья наша. Ну, ничего, пусть сосут, полезно. Степан, — Марфа вздохнула, — ну что Степан. Трудно ему, конечно. С мальчиками он сейчас, а потом в церковь пойдет — насчет похорон говорить.
Петя обнял жену и увидел, что девочки постепенно успокаиваются. «Спасибо», — вдруг прошептал он, целуя Марфу куда-то ниже уха. «Не тяжело тебе было?».
— Да все в порядке, — отмахнулась Марфа, — родила — и не заметила как, у меня же это недолго. Славная у нас с тобой получилась девчонка, маленькая, но шумная.».
— В родителей — усмехнулся Петя, и приник к губам Марфы. «Соскучилась», — сказала она, одним дыханием. «Спят уже, положи их обратно, а я разденусь пока».
— Я сам, — сказал Петя. «Сам тебя раздену — зря, я, что ли, в Кале три ночи мучился и до этого еще сколько времени». Он расплел Марфе косы и шепнул: «Что-то ведь можно же, да?».
— Что-то, — та улыбнулась, — конечно. Только тихо, а то девчонки проснутся.
— Да уж я не кричу обычно, — обиженно пробормотал муж, чувствуя ласковые губы Марфы.
«Хотя, — он еле сдержался, чтобы не застонать, — сейчас это сложно, дорогая моя».
— Ты тут не спи, — потормошила его потом жена. «Тут девчонки, отдохнуть тебе не дадут. Иди в свою старую опочивальню. Я детям скажу, чтобы не тревожили тебя. Ты есть хочешь?».
— Когда встану, позавтракаю — еле поднимаясь с постели, зевая, сказал Петя. «Я же всю ночь из Дувра ехал, в Лондон даже не завернул».