"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Я не буду садиться, спасибо, — обводя взглядом комнату, сказал незнакомец.
Лавочник поднялся.
— Правильно, — ласково сказал англичанин. «Вот что, любезнейший, — сколько вам там их светлости герцоги Голштинские задолжали?».
— Много, — откашлявшись, ответил торговец.
Мужчина поморщился. «Вас что, цифрам не учили?».
— Я вам покажу сейчас, — заторопился лавочник.
— Только-то? — удивился мужчина, увидев долговые расписки. «Я больше на устрицы трачу.
Держите, — он выложил на стол два увесистых мешка. «Это звонкие рейхсталеры, надеюсь, вы ничего не имеете против?», — осведомился мужчина.
— Нет, конечно, — лавочник передал незнакомцу бумаги, и тот небрежно их порвал.
— Ну, вот и славно, — мужчина похлопал лавочника по плечу. «А вот это — он достал кошелек с золотом, — на нужды ее светлости герцогини. Привезете в замок все, что указано в этом списке, — он передал торговцу лист бумаги.
— И еще, — незнакомец вдруг улыбнулся, — есть же тут в городишке кровельщик? Пришлите его, пусть крышу заделает».
— Будет исполнено, ваша милость, — пробормотал лавочник, и, осмелев, спросил: «Из одежды, не надо ли чего?»
Мужчина рассмеялся. «А что, вы и тканями торгуете?»
— А как же, — приосанился торговец.
— Ну, показывайте, — велел незнакомец.
— Герр Кроу, но как, же я расплачусь с вами? — чуть не плача, пробормотала Мария, глядя на то, как во двор замка заезжают телеги.
— Не надо, — Питер, подняв голову, следил за тем, как чинят крышу. «Не могу же я позволить, чтобы особа королевской крови прозябала в таком убожестве».
Герцогиня опять покраснела.
— Я взял на себя смелость, — повернулся к ней Питер — нанять вам кое-кого из прислуги.
Кухарку, например.
— У меня даже вино и то — закончилось давно, — Мария избегала смотреть в его сторону. «Что же за обед без вина? А в погребах давно уже хозяйничают крысы».
— Теперь не будут, — уверил ее герр Кроу, и крикнул: «Осторожней с этим ящиком! Другого бургундского в вашем захолустье я не найду».
— А где вы остановились? — вдруг спросила Мария. «Тут ведь постоялого двора — и того нет».
— В Виндау, — ответил ей Питер.
— Но это же далеко, — ахнула герцогиня и посмотрела вверх, на нежный, светлого золота закат. «Вам, наверное, ехать пора?», — повернулась она к Воронцову.
— А как же обед? — смешно удивился Питер. «Пока я доберусь до Виндау, я умру от голода, ваша светлость».
Она покрутила рыжеватую прядь волос, что спускалась на щеку. «Я так вам обязана…».
— Ну что вы, — сказал Питер, — в конце концов, просто дайте мне какой-нибудь кусок хлеба, и выгоняйте вон. Однако, — он посмотрел в ее васильковые глаза, — если вы мне еще и мяса отрежете, я буду благодарен».
Герцогиня еле сдержала улыбку, и Питер вдруг подумал: «Совсем же еще девчонка. Сколько ей? Да, Марфа же говорила, двадцать»
— Да я ее и не помню почти, — отмахнулась жена. «С Федосьей они играли, я ее немецкому языку учила, девочка как девочка. Неприметная, как и Ефимья покойница. Это они в мать, брат их, князь Василий, тот красавец был, в отца. А княгиня Авдотья, храни Господь душу ее, невзрачная была».
«И действительно, ничего особенного», — подумал Питер, глядя на бледное, усталое лицо Маши Старицкой, а вслух сказал: «Ну, и бутылку вина можете для меня открыть — мне как раз до Виндау хватит».
— Нет уж, — внезапно проговорила герцогиня, — так просто я вас не отпущу, герр Питер.
— Благодарю вас, — Воронцов поклонился и, — не успела Мария опомниться, — поднес к губам ее худую, с обгрызенными, детскими ногтями, руку. «А вот теперь, — он расстегнул камзол, и остался в одной белоснежной рубашке, — я пойду чинить вам ворота, ваша светлость».
— Ну вот, — Питер отряхнул руки и поднялся, — теперь у вас теплее будет. Хоть и весна, а все равно — сыро.
Пламя загудело, рванулось вверх и в камин посыпалась какая-то сажа.
— Надо дымоход прочистить, — озабоченно заметил мужчина.
— Этому замку уже двести лет, — вздохнула герцогиня, — тут все рушится и ломается. А другого поблизости нет, у моего мужа земли-то всего и осталось — тут, в Пилтене, да еще на Эзеле, а там вообще места дикие, остров все-таки.
— А вы не можете уехать в Данию? — Питер налил ее светлости еще вина. «Ваш муж ведь сын короля Кристиана».
— А кто нас там ждет? — Мария пожала плечами. «Мой свекор ни разу мужа не поддержал — даже когда царь Иван его в тюрьму посадил, в Вендене. Вот, — она обвела рукой холодную, неуютную залу, — все, что нам Дания выделила. Другого не дадут. И что нам в Копенгагене делать — без денег, без земли? — девушка одним глотком осушила бокал и сказала удивленно: «Какое вкусное!»
— Это вы вкусного не пробовали, ваша светлость, — улыбнулся мужчина. «Если бы вы у меня в Лондоне обедали, я бы вас угостил действительно отменным вином, такое сюда не возят просто».
— А вы скоро в Лондон? — поинтересовалась Мария.
Вместо ответа Питер поднялся и подошел к большому окну. Комнату кое-как задрапировали тканями, но все равно — в ней было неуютно, грязные, щелястые половицы отчаянно скрипели под ногами.
— Неплохой был обед, — небрежно сказал Воронцов, вглядываясь в редкие огоньки городских домов за парком. «Вы, ваша светлость, не стесняйтесь, — он повернулся, — кухарка у вас теперь есть, пусть готовит те блюда, которые вам нравятся. Вы что любите? — поинтересовался он.
— Сладкое, — покраснев, сказала Мария. «Очень вкусный сегодня был марципан, я такого давно не ела».
— Все девушки любят сладкое, — усмехнулся Питер. «Но, должен сказать, рыба тоже была достойная. У вас же тут и река, и море рядом, все свежее.
— А в Лондон я, ваша светлость, отправлюсь, когда корабли мои будут готовы — сейчас они под погрузкой стоят, в Риге. Ну, мне пора, пока я до Виндау доберусь, уже за полночь будет, — он потянулся за наброшенным на кресло плащом.
Мария отставила бокал и тихо сказала, опустив голову: «Тут много места, в замке, может быть, вам тут удобней?».