"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Ты же сам, Магнус, предпочитаешь, — тонкие, искусанные губы усмехнулись, — другие вещи.
А от них наследников, как сам знаешь, ждать не стоит. К тому же, — она обвела рукой комнату, — у нас на еду денег нет, чем ты собираешься кормить детей? Своими титулами?»
Он с наслаждением ударил тяжелым кулаком ей прямо в рот. Губы треснули, на подбородок закапала кровь, и герцог сказал: «Ну, давай, продолжай».
Потом он сказал, глядя на съежившуюся жену:
— Все, я еду к королю Стефану. До следующей зимы меня не будет.
— Магнус, — плача, сказала девушка, — а как же деньги? Как мне жить?
— Не моя забота, — он накинул плащ, взял шпагу и вышел, от души хлопнув дверью.
Герцогиня Голштинская, бывшая королева Ливонская, двоюродная племянница царя Ивана, правнучка Ивана Великого и Софьи Палеолог, Мария Старицкая опустила голову в колени и измученно сказала: «Господи, ну хоть бы мне умереть».
Она с трудом поднялась и, подойдя к узкому, запыленному окну, увидела всадника, что уже почти слился с бесконечной, покрытой грязным, тающим снегом, равниной.
С близкого моря дул сырой, гнилой ветер, где-то внизу хлопала сломанная ставня. Мария села на пол, и опять заплакала.
Часть семнадцатая
Курляндия, май 1580
Петушок на башне церкви святого Петра блестел золотом в солнечных лучах.
— Видите, герр Петер, — показал вверх собеседник Воронцова, — если ветер дует с моря, то фигура поворачивается этим боком — значит, корабли могут зайти в порт, и можно готовить сделки.
— А второй бок у него какой? — Петя прищурился.
— Черный, — развел руками герр Кнаубе. «Если ветер дует в море, товаров не жди. Так что вы вовремя успели добраться до гавани».
— Очень спокойное было плавание, — рассмеялся Петя. «К тому же, нас сопровождали корабли герра Роде, так что мы не опасались за грузы».
— Да, — согласился купец, — ваша Восточная компания правильно сделала, что наняла нашего знаменитого капитана. Все же война тут неподалеку».
— А что король Стефан, — поинтересовался Воронцов, — удовлетворен взятием Полоцка и Великих Лук, или он собирается идти дальше?
Кнаубе сцепил толстые, короткие пальцы на животе и чуть покрутил ими. «Поговаривают, — наклонился купец к Воронцову, — что польский король смотрит на Псков».
— Как я понимаю, туда же смотрят шведы? — Петя ухмыльнулся.
— Они уже не смотрят, — Кнаубе задрал голову, наблюдая за стрелками часов. «Король Юхан поклялся отрезать московитов от Белого и Балтийского морей, Ливонию они уже захватили, вместе с Нарвой, а теперь думают идти дальше».
— Новгород? — зорко взглянул на него Воронцов. «Или, — он помедлил, — куда-то еще?»
Кнаубе пожал плечами. «Пока московиты возят свои товары через северные порты, ну или, — он тонко улыбнулся, — через нас. Мы все же вольный город. Никому не нужна их вшивая столица, герр Петер, пусть царь Иван и дальше там сидит на кучах мусора».
— Если Москва будет отрезана от морей, — задумчиво сказал Петя, — они будут продавать свои товары по тем ценам, которые выгодны нам».
— Именно, — Кнаубе кивнул, — здесь, в Риге, мы все-таки хозяева, московским купцам все же невыгодно, чтобы товар гнил на складах. Так что они отдают меха и пеньку прямо-таки за гроши».
Часы пробили полдень. «Ну, пойдемте, — сказал Петя, — прогулялись мы с вами славно, отдохнули, пора и к работе вернуться».
На складах Кнаубе был в разгаре учет товаров.
— Вот эта ткань, герр Петер, — купец пощупал бархат, — это же с континента, вы так не умеете пока.
— Это фландрский, — Воронцов нежно погладил ткань — красивого, темно-коричневого цвета.
«Ткачи в Брюгге почти не уступают флорентийским мастерам, герр Кнаубе. А вот этот, — он положил руку на рулон бархата оттенка глубокого аметиста, — это уже итальянский, шелковый, а не шерстяной.
— Прекрасный, — искренне сказал Кнаубе. «Привозите его еще, он, хоть и дорог, но пойдет отлично — очень насыщенный цвет. И шелка у вас, герр Петер, великолепные, — таких ни у кого здесь не встретишь.
— Я, пожалуй, — хмыкнул купец, — воспользуюсь своим положением и придержу пару-тройку отрезов — хочется супруге подарок сделать».
— Боже, — сказала Марфа, примеряя изумрудное ожерелье, — Петька, ты сколько денег на это потратил?
— Сколько бы ни было, все мои, — улыбнулся Петя. «Там еще серьги к нему, и браслет, посмотри».
Жена подняла заигравшее зеленым огнем запястье. «Красота какая».
— Я могу задержаться, — улыбнулся Петя, — к твоим именинам не успеть. Тебе же тридцать в этом году. И пятнадцать лет, как мы женаты, не забыла?».
— Да разве такое забудешь, — Марфа обернулась и посмотрела прямо ему в глаза. «Господи, как же я счастлива с тобой — и словами не скажешь».
Он прикоснулся к губам жены — медленно, ласково, — и шепнул: «А если я дверь запру?».
— Очень бы хотелось — так же тихо ответила Марфа.
Потом он спрятал лицо в душистых, бронзовых волосах и зевнул: «Так бы и лежал тут с тобой, но надо к Джону ехать».
— Но там хоть не опасно будет, в Курляндии? — озабоченно спросила снизу Марфа, гладя шрамы от ран у него на спине. «У меня на тебя, Петька, большие планы — так что ты уж вернись ко мне, пожалуйста, живым и невредимым».
— А какие у тебя планы? — продолжал зевать он и тут же усмехнулся: «А, я понял. Ты тогда отложи их до сегодняшнего вечера, ладно?»
— А что будет сегодня вечером? — поинтересовалась жена.