"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Желаю вам счастливого пути, — юноша наклонил темноволосую голову, и, развернувшись, быстрым шагом пошел по набережной.
— Но ваш брат… — крикнул ему вслед Матвей.
— Мой брат — не я, — через плечо ответил Майкл.
— Ну ладно, — Матвей пришпорил лошадь, — поехали, а то твоя матушка и мистер Джон проголодались давно.
Маленькая, худенькая — как мальчишка, — девушка, твердой, уверенной рукой удерживала на месте огромного вороного жеребца. Льняные косы были сколоты на затылке и покрыты охотничьей шапочкой — серого бархата.
Платье на ней тоже было серое, простое, без кружев и вышивки. Она прислушалась и, наклонив голову, сказала: «Тихо, тихо, сейчас и поедем уже».
Из-за кустов появилась вторая лошадь — белая, как снег, и темноволосая, высокая девушка в седле проговорила: «Он там, форель удит. Один».
— Отлично, — тонкие, розовые губы улыбнулись. «Значит, как и договаривались — сразу наседаем, и не оставляем его в покое, пока он не согласится».
Полли Кроу кивнула и развернула своего коня.
Маленький Джон, стоя по щиколотку в холодной воде ручья, ловко подсек рыбину, и выбросил ее на берег. Серебристая чешуя засверкала на солнце. Юноша переступил замерзшими ногами и пробормотал: «Ну, еще парочку, уж больно хорошо клюет».
Сзади раздался легкий шум, и, он, обернувшись, сердито сказал: «Не топчитесь тут, всю рыбу распугаете».
— Джон, — томным голосом сказала Мэри Кроу, — мы ведь тебе, как сестры, да? Как Констанца?
Ты ведь сам говорил.
— Ну да, — молодой человек пригладил темные, шелковистые волосы и чуть покраснел.
— Ты ведь скучаешь о нас в Кембридже, да? — ласково спросила Полли и вынула удилище из рук Джона.
— Скучаю, — он забрал удилище. «К чему это вы все?».
Лесной голубь, хлопая крыльями, сел на ветку, что нависла над сверкающим ручьем, и мягко закурлыкал. Мэри, было, потянулась за луком, что висел у нее на спине, но Полли отмахнулась: «Оставь, пусть поет».
— И ты сделаешь, то, что мы попросим? — поинтересовалась Мэри.
Маленький Джон вдруг покраснел еще сильнее. «И не мечтай, — отрезала Полли, — то, что я тебя в Рождество поцеловала, было, случайностью, там просто ветка омелы висела на стене, и все. Нам надо поговорить с твоим отцом».
— Идите и говорите, — удивился юноша, — вон, он в шатре с вашей матушкой сидит.
— Не так, — со значением проговорила Мэри. «Наедине, понятно?».
Маленький Джон вдруг усмехнулся. «Ах, вот оно как…, Ну ладно, он обычно после вечерни дома, приходите, я вам дверь открою. А дальше уж — сами».
— Сами, сами, — сердито сказала Полли, и, опять забрав у Джона удилище, закинула его в воду. «А вот и добыча, — высокомерно улыбнулась она, и, вытащив большую форель, метнула ее на берег ручья.
Марта отпустила гонца с мелкой монетой, и, нашарив на столе нож для разрезания бумаг, вдруг прошептала: «Господи, я и не чаяла уже, Господи».
Она перекрестилась и, распечатав маленький конверт, едва пробежав глазами первые строки письма, громко сказала: «Слава Богу!»
— Матушка, — Полли постучалась в ее кабинет, — там, на дворе уже и карета приехала, мистрис Доусон спрашивает — сундуки грузить ваши?
— Да, — распорядилась Марта, — и пусть она уже детей собирает тоже. Сестра твоя где?
— Наверху, французским занимается, — непонимающе ответила Полли. «А Питер на складах, сами знаете».
— Зови сюда Мэри, — попросила Марта. «И быстро, а то мне уезжать надо».
Младшая дочь бросила один взгляд на письмо и ахнула: «Это от Лизы, я ее почерк узнаю!»
— От Лизы, от Лизы, — Марта сглотнула и сказала: «Ну, садитесь, что стоите-то, давайте почитаем».
— Милая, дорогая матушка! — начала она, — пожалуйста, не волнуйтесь, у нас все хорошо.
Надеюсь, что вы добрались до Лондона, и уже в безопасности. Мы с Федей обвенчались, как вы и хотели, — на этих словах Мэри ухмыльнулась, но старшая сестра толкнула ее локтем в бок, — и теперь живем в Польше. Из подпола мы все забрали, перед отъездом.
— Что — все? — поинтересовалась Мэри.
— Неважно, — рассеянно ответила мать и продолжила. «Федя сейчас перестраивает замки у местного магната, Николая Радзивилла, а как закончит — хочет отправиться в Италию, в Рим, поучиться у синьора Джакомо делла Порта, который вместе с синьором Микеланджело работал над собором Святого Петра. Радзивилл с ним знаком, и обещал Феде дать к нему записку. Как соберемся в Италию, дадим вам знать, дорогая матушка. Поцелуйте двойняшек и Петеньку, и мы вам посылаем свою любовь и низкий поклон.
Грамотцу я Федору Савельевичу передала, как вы и просили.
Ваша дочь, Лизавета Воронцова-Вельяминова.
— Про детей и не пишет ничего, — хмыкнула Полли.
— Да ей семнадцать лет только, какие дети, — сердито отозвалась Мэри. «Какая счастливая Лизавета, в Италию едет! — девочка мечтательно закатила глаза.
Марта незаметно стерла слезу и вздохнула: «Ну, слава Богу, что у них все хорошо. Может, как они в Риме будут, повидаемся с ними».
— Да уж скорей бы, — пробормотала Полли, — а то вон, в Амстердам, и, то только следующим летом отправимся.
— Ладно, — мать встала, и девочки сразу же поднялись, — я как раз в Бате, и напишу ей письмо, там хоть времени больше будет. Дядю Мэтью слушайтесь, занимайтесь, за Питером присматривайте, а я месяца через два уже и вернусь, — она привлекла к себе девчонок и нежно поцеловала. «Пойдемте, поможете нам усесться, а то все же двое детей маленьких — не шутка».
Проводив глазами карету, Мэри повернулась к сестре и коротко сказала: «Сегодня, нечего с этим тянуть».
— А если он матушке скажет? — Полли озабоченно потерла подбородок.