"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— А где наши вещи? — карие, обрамленные черными ресницами глаза с удивлением осматривали все вокруг. «Папа, а эта церковь, — она показала на собор Святого Павла, — тоже больше, чем Аудекерк, смотри. Тут вообще все больше, — Мирьям посмотрела на толпу, что наполняла полуденный Сити, на изящное здание Биржи и решительно сказала: «Знаешь, я рада, что буду тут жить».
— Ну, и славно, — Степан вдруг улыбнулся, вдохнув лондонский воздух, и вспомнил, как еще давно, почти тридцать лет назад, они шли с Петей есть устриц. «Смотри-ка, и подвальчик этот здесь, — про себя заметил Ворон. «Вот тут мы с Джоном и посидим, мне пусть рыбу пожарят, найдется же у них».
— Ты о чем задумался, папа? — озабоченно спросила Мирьям.
— О том, как люблю этот город, — тихо ответил Ворон.
— А почему ты тогда идешь в море? — девочка подняла голову и взглянула на него.
— Потому что море я люблю еще больше, — рассмеялся Степан. «Осторожней, тут лужа. А вещи наши — мои сразу в Плимут поехали, на корабль, а твои — к дону Исааку и его жене».
— Я их не знаю, — робко сказала девочка. «Думаешь, мне там хорошо будет?».
— Конечно, — уверил ее Степан и, увидев шпиль Святой Елены, поторопил дочь: «Ну вот, мы почти у твоей тети. Сейчас со всеми и познакомишься».
Тяжелая, высокая дверь распахнулась и пожилая, с седыми висками женщина, ахнула: «Сэр Стивен! Добро пожаловать! И дочка ваша, какая красавица!».
— Вы миссис Марта? — присев, спросила Мирьям.
— Это мистрис Доусон, — ласково сказал отец. «Она с нами тридцать восемь лет, да, мистрис Доусон?»
Женщина кивнула, и, смеясь, добавила: «Я в отставку не собираюсь, сэр Стивен, я еще детей мистера Питера хочу понянчить».
Степан, было, хотел сказать: «Так ведь…, - но осекся. «Господи, ему ведь десять уже, — подумал он о племяннике. «Мистер Питер, да».
Мирьям оглядела просторный, устеленный драгоценными персидскими коврами холл и ахнула: «Папа, у них слон! Только почему-то с руками!» Степан взглянул на бронзового, с изумрудными глазами слона и услышал мелодичный смех сверху.
— Виллем из Индии привез, из последнего плавания. Называется бог Ганеша, Устраняющий Препятствия. В нашем деле лишняя помощь не помешает. Я велю затянуть холстом, пока вы здесь, — запахло жасмином, и Степан ласково сказал: «Ну, здравствуй, сестрица».
Мирьям подняла глаза — по дубовой, широкой лестнице к ним спускалась женщина, красивей которой, — «ну, кроме мамы», — подумала девочка, — она в жизни никого не видела.
Шелковое, темно-зеленое платье, отделанное бронзовой, — в цвет волос, — прошивкой, шуршало по ковру, пышные косы были прикрыты сеткой, — темного золота, с изумрудами, и такие же изумруды играли на стройной, — белее молока, — шее и нежных запястьях.
Она присела, и, глядя на Мирьям глазами цвета сочной травы, улыбнулась: «Меня зовут Марта де ла Марк, и я очень рада тебя видеть».
— Мирьям Кроу, — краснея, сказала девочка, чуть присев. «Я тоже, мадам».
— Я твоя тетя, хотя и дальняя, — тонкие, розовые губы улыбнулись, — поэтому просто — Марта.
Мы с тобой часто будем видеться, дон Исаак наш деловой партнер и хороший друг. И, как просил твой папа, я договорилась с одной из лучших акушерок города, миссис Стэнли, она возьмет тебя в обучение, будешь ходить с ней к пациенткам два раза в неделю, и еще один день — заниматься у нее дома.
— Мадам, спасибо вам! — ахнула Мирьям.
— Марта, — поправила ее женщина, и, вставая, заметила: «Твой кузен, Питер, — ему десять лет, — тоже уже работает. Ну, и учится, конечно. Беги, — она показала наверх, — детские справа от лестницы, они все там».
— Кто — они? — спросила Мирьям, обернувшись.
— Там их много, — рассмеялась Марта, — познакомитесь.
Провожая глазами прямую спину девочки — высокой, изящной, — она тихо сказала: «Она на тебя похожа, Степа, только глаза..
— Материнские, — вздохнул Ворон.
— Пойдем, — Марфа помялась и сказала: «Тебя и поцеловать теперь нельзя, дорогой брат».
— Нельзя, — согласился Степан. «Но можно налить мне женевера — ты ведь за голландцем замужем, у вас его полный погреб, наверное».
— И даже больше, — Марфа подхватила юбки, — дон Исаак только его и пьет, я всегда запас дома держу».
Питер Кроу оторвался от тетради с математическими задачами и, оглядев Уильяма, который, сидя на полу, методично пытался оторвать колесо от игрушечной тележки, заметил: «В следующий раз, когда он захочет, есть, ты поведешь его к маме, я уже три раза водил».
Констанца перевернула большие песочные часы и сказала: «Спорим, он захочет, есть быстрее, чем песок закончится?»
— Я никогда не спорю, — холодно ответил мальчик — небольшого роста, темноволосый, в простом черном камзоле. «Это безрассудно».
Девочка встряхнула рыжими кудрями и рассмеялась: «Ну, разумеется». Она покрутила большой глобус, — выше нее, — и озабоченно сказала: «В следующем году папа Джон обещал купить мне атлас, такой, как у мистера Виллема».
В дверь тихо постучали и мальчик, не поднимая головы, крикнул: «Мы не голодны, и Уильям тоже!»
— Это пока, — заметила Констанца, и, погрызя перо, растянувшись на животе, принялась что-то писать в своей тетради.
— Здравствуйте, — сказала высокая, в простом коричневом платье девочка, — что стояла на пороге, — меня зовут мисс Мирьям Кроу.
Мальчик поднял лазоревые глаза и тут же встал. «Мисс Мирьям, — ласково сказал он, — здравствуйте, я — Питер Кроу, ваш кузен. Добро пожаловать в Лондон. Заходите.
Толстый, большой мальчик, в бархатном платьице, что сидел на полу, вдруг громко сказал «Лондон!» и захлопал в ладоши.
— Четвертое, — заметила рыжеволосая девочка, и, ловко вскочив, протянула руку: «Меня зовут Констанца Холланд, мне четыре года, я тут в гостях, а живу за углом. Рада знакомству.
— Я тоже, — улыбнулась Мирьям. «А что — четвертое?».