"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Хватит с него и трех лет, моя дорогая.
— Поцелуй меня еще, Фрэнсис, — улыбнулась Полли.
Марфа неслышно открыла дверь и посмотрела на брата. Он запечатывал конверты. «Не стареет, — вдруг подумала женщина. «Даже седины и той — нет почти, у Виллема больше, хоть он и младше».
Ворон поправил повязку на глазу и сварливо сказал: «Хватит меня рассматривать».
— Констанца у нас сегодня ночевать остается, — тихо проговорила Марфа, — они с Мирьям спрашивают — можно им в одной детской лечь?
— Ну конечно, — усмехнулся Степан. «Иди сюда, слушай. Так сделаем — раз Полли не в
— Степа, — запротестовала сестра.
— Это море, — коротко ответил Ворон, и Марфа замолчала. «Так вот, на случай, если не вернусь — вот тебе два конверта, передашь их Николасу в собственные руки, и только ему.
Там так и написано: «Капитану Николасу Кроу». Если и он не вернется, — Ворон вздохнул, — сожги. Майкл — отрезанный ломоть, ему это не интересно. Там письмо, ну…, о Полли и карта одного места.
— Теперь с завещанием, — он подвинул Марфе лист бумаги. «Вот поправки, заплати какому-нибудь стряпчему, чтобы привел все в нужный вид».
Сестра просмотрела исписанный аккуратным почерком лист и откашлялась: «Степа, тебе шестьдесят почти, ты уж прости. Вот тут, это, про будущих детей…
— Твой муж до пятидесяти холостым и бездетным проходил, — усмехнулся Степан, — тоже, наверное, не думал, что так все случится. Жалко, конечно, что я его не увижу, — он поднялся, и Марфа тоже встала, убирая бумаги в шкап, закрывая его на ключ.
— Он сейчас в Бискайском заливе должен быть где-то, ну, если все хорошо, — тихо сказала сестра и Степан ласково проговорил: «Ну, вот такая судьба у жены моряка, дорогая моя, что уж теперь делать. Пошли, где там ваша камбала, надеюсь, мне хоть пару кусков оставили».
— На кухне пообедаем, — Марфа распахнула перед ним дверь и добавила: «Завтра тогда уже Мирьям к дону Исааку отвезешь, да?».
Степан подошел к окну и взглянул на тихий, темный двор усадьбы Кроу. «Я тебя попросить хотел, — он помедлил, — съездим к ним вместе, ладно? В тот раз, как мы в Лондоне были, Эстер одна туда ходила».
Он повернулся и добавил, увидев удивление в глазах сестры: «Я сына их убил, Марфа, хоть и я — это я, — угол рта чуть дернулся, — но даже мне, иногда, бывает тяжело».
— Конечно, Степа, — ответила Марфа и стала накрывать на стол.
— Ты булочки ешь, — улыбнулась Марфа, наливая брату кофе, — это, оказывается, Мирьям вчера испекла, так что тебе можно.
— Они вкусные, надо же, — удивленно сказал Степан. «Что, Питер, ушел на работу уже?»
— Да, он там завтракает, со всеми, а девчонки, — Марфа махнула рукой, — пока умоются, мы с тобой и закончим уже. Так вот, с Федей и Лизой все хорошо, пока в Польше они, а потом в Италию собираются, может, и к нам доедут. Я им отправила письмо, через дона Исаака, младшая сестра Эстер твоей, оказывается, замужем в том же городе, где они живут.
Степан вспомнил высокую, черноволосую девочку с прозрачными, серыми, отцовскими глазами, и тихо сказал: «Время-то как летит, я ее ребенком еще знал, когда мы на Святой Земле были».
— А про Тео так ничего и неизвестно, пропала, — Марфа поджала губы и отвела взгляд куда-то в сторону.
— Если бы ты тогда послала ее ко мне, в Лондон, этого бы не случилось, — сердито проговорил Степан.
— Знаешь, я все-таки мать, — после долго молчания ответила сестра, — и я помню, Степа, каким ты тогда был. Что, скажешь, принял бы ее дитя, как свое, и стал бы воспитывать?
— Тогда — нет, — тяжело вздохнув, ответил Степан.
— Ну вот, — Марфа налила себе еще кофе. «А сейчас — где ее искать? Сибирь, Степа, она большая, и татары эти там еще, — женщина чуть поежилась. «Я уж и похоронила ее, Степа, а все равно — иногда ночью просыпаюсь и кажется мне, что жива она — вот только где?».
Степан заметил одну, маленькую слезу, что блеснула в морщинке под зеленым глазом, и нежно проговорил: «Помнишь же, от Писания сказано, Марфа — как непостижимы судьбы Его и неисповедимы пути Его! Может, и найдется Тео.
— От Павла же это, — удивилась женщина, — можно тебе разве такое читать?
— А кто сказал, что я это читаю, — Степан поднял бровь, — я все Писание наизусть помню, дорогая сестра, не могу же я из головы его выбросить, — он улыбнулся.
— А ты еще удивляешься, что Майкл в священники подался, — задумчиво сказала сестра, убирая посуду. «На себя посмотри».
— Я не удивляюсь, — кисло ответил Ворон, — просто можно было это как-то по-людски сделать, вот и все. Мне, между прочим, предлагали на Святой Земле остаться, дальше учиться, но уж больно я море люблю, я бы не смог без него, — он встал и велел: «Все, корми девочек, и пойдем, мне еще с нашим общим знакомым надо встретиться, и кое-куда съездить, по делам, я потом вернусь с тобой, лошадь возьму, оттуда потом кто-нибудь пришлет ее.
— Откуда? — непонимающе спросила Марфа.
— Оттуда, — ответил брат и вышел.
Джон посмотрел на графа Ноттингема, что сидел напротив и поинтересовался: «Что это ты так рано из деревни явился, тебе только на следующей неделе отплывать?»
Фрэнсис вздохнул и сказал: «Я приехал делать предложение».
— Надеюсь, не мне? — Джон распахнул окно и улыбнулся: «Если дожди не зарядят, нас ждет отличная осень. Спасибо, что сказал мне, а то некоторые сначала венчаются, а потом уже, — лет этак через десять, — об этом сообщают». Он постоял какое-то время спиной к Фрэнсису и граф подумал: «Господи, сколько ж ему лет? Да, семьдесят в этом году, они же ровесники с моим отцом покойным, воевали вместе, во Франции. А так — если не знать, лет пятьдесят дашь, не больше».
— Прямо сейчас ты ее никуда не увезешь, — так и, разглядывая собор, заметил Джон.
Ноттингем, было, открыл рот, но разведчик, повернувшись к нему, устало опустился в кресло: «Да видел я, как ты на нее смотрел, видел».
— Может, мне ее матушка еще откажет, — пробормотал мужчина, глядя на старую, пыльную шпалеру, что висела на стене. «Это же времен короля Генриха еще, наверное, — он вдруг поймал себя на том, что улыбается.
— Да не откажет тебе никто, на себя посмотри, — Джон усмехнулся. «Ты же у нас красавец, как Испанец, во время оно. Да еще и с титулом, и с землями кое-какими. Только, дорогой мой Франческо, не можешь ты вот так жениться, ты у нас уважаемый римский гражданин, надо все это обставить, — разведчик подумал, — изящно.