"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Питер принял кольцо, и, убирая его в карман, хмыкнул: «Не уверен, что я куда-то поеду, я не люблю путешествовать».
— О, — заметила Констанца, — садясь за стол, — это пока. Ты же знаешь, моя мама сбежала к моему отцу в одном платье, и никогда, никогда, ни о чем не жалела. Так же и у тебя будет, ты только подожди.
— Ну, — Питер внезапно, широко улыбнулся, — если ко мне кто-то сбежит в одном платье, я уж найду, во что ее одеть.
Девушка рассмеялась и, протянув ему руку поверх стола, заваленного толстыми томами расчетных книг, сказала: «Давай останемся друзьями, ладно? И, конечно, я тебе буду продолжать делать балансы, ну, и все остальное».
Питер погрыз перо и нарочито небрежно спросил: «А кого это ты любишь? Ну, раз мы друзья…
Констанца зарделась и пробурчала: «Не твое дело. Запиши себе про этого поставщика, забудешь».
— Уже записал, — лениво ответил Питер. «Давай дальше, я еще хотел сегодня неоплаченные счета разобрать».
Фитили свечей чуть потрескивали, и мужчина, углубившись в работу, чуть вздохнув, сказал себе: «С другой стороны, конечно, она права. Даже мне хочется, чтобы меня любили, да вот найдется ли такая девушка? В одном платье, — он невольно рассмеялся и Констанца строго сказала: «Не отвлекайся!»
— Я вот над этим, — Питер перебросил ей счет. «Никогда не видел, чтобы в одном слове делали столько ошибок».
— Зачем тебе двадцать пачек леденцов? — нахмурилась девушка, шевеля губами.
— Это свечи были, — ответил Питер, и они расхохотались — в один голос.
Джованни посмотрел на купол собора Святого Павла и сказал жене: «Вы тут побудьте, Хосе за вами присмотрит, а я схожу по делам, и быстро вернусь».
— Так много людей! — восторженно сказала Мияко. «В Лиссабоне и Бордо их меньше было.
Даже страшно».
— Ну, это же церковь, — мягко сказал Джованни, чуть касаясь белой, мягкой щеки. «Не бойся, да Хосе тут, рядом».
Он вдохнул запах вишни и подумал, глядя на ее черные, чуть выбивающиеся из-под кружевного чепца, волосы: «Господи, ну как мне тебя благодарить, я уж и не знаю».
— Хорошо, сэнсей, — она чуть поклонилась и Джованни почувствовал, что улыбается.
— Хочу с папой! — капризно сказала Анита, протянув ручки. «Только с папой!»
— Дочка! — строго ответила Мияко. «Так нельзя, нельзя кричать!».
— Ну, давай, — Джованни наклонился и подхватил девочку, поцеловав ее темные кудряшки.
Анита расправила подол бархатного, красного платьица, и гордо проговорила: «Я с папой».
— А я с мамой! — Пьетро тоже попросился на руки и Хосе сказал мачехе: «Ну, пойдемте, Мияко-сан, посмотрим, это очень красивый собор, папа рассказывал».
Они зашли внутрь, а Джованни, пощекотав Аниту, послушав ее заливистый смех, завернул за угол и, пройдя переулком, постучал в синюю дверь трехэтажного дома.
Маленькое окошко отворилось, и Джованни услышал: «Это частное владение, мистер».
— Я знаю, — усмехнулся мужчина. «Вы, пожалуйста, передайте, что пришел Испанец, а я тут пока подожду».
— Не пускают, — грустно проговорила Анита, засунув палец в рот.
— Сейчас пустят, — уверил ее отец, мягко возвращая пальчик на место. Он услышал звук поднимаемого засова. Невидный человек, что стоял на пороге, шумно сглотнув, проговорил:
«Вы проходите, пожалуйста, проходите. Ребенок, — он помялся, — это по работе?»
— Отчего же, — рассмеялся Джованни. «Это моя дочка. Поздоровайся, — велел он девочке.
— Меня зовут Анита, — звонко сказала та.
Привратник внезапно подумал: «Кого я тут только за эти годы не видел, но чтобы с дочкой являлись— такое в первый раз».
— Добро пожаловать, мисс, — поклонился он и, отступив, пропустив Джованни в простую, темную переднюю.
Джон посмотрел на карту и сказал: «Интересно. Значит, получается, что у испанцев там, в этом Вахтендонке, сидит свой человек. То-то я думал — уж больно они город быстро взяли».
— Да уж и не сидит, наверное, — Марфа отпила кофе. «В другое место отправился, поди, найди его теперь, Вискайно имени его не знал».
— Или не сказал, — задумчиво проговорил Джон. «Хотя вряд ли, судя по всему, Фрэнсис там с ним основательно поработал. Может, не стоит вам в Картахену ездить, миссис Марта? — внезапно, озабоченно спросил мужчина.
Марфа взглянула на косые лучи закатного солнца, и, вздохнув, ответила:
— Мой старший внук уже оттуда пулю в плече привез, чуть руку не потерял, еще хорошо, что левая. Адмирал, сам знаешь, надолго на восток ушел, они с этим его приятелем, Виллемом Янсзоном, хотят проверить — действительно ли там есть еще один континент, как думал покойный Гийом. Вряд ли он раньше следующей осени вернется, а Уильям в школе, так что я могу и в Новый Свет отправиться. Хоть посмотрю на него, — Марфа улыбнулась.
— Или в Нижние Земли, — пробормотал Джон. «Ну, раз Уильям не дома».
— Как привезу Беллу матери, — мягко ответила Марфа, — так сразу туда и поеду, обещаю тебе.
В дверь тихонько постучали и Джон, извинившись, поднялся.
Обменявшись парой слов с тем, кто стоял в коридоре, он обернулся к Марфе: «Я сейчас. Вы меня простите, пожалуйста, папа меня предупреждал, что такое возможно, но я, честно говоря, его и похоронил уже».
— Кого? — непонимающе спросила Марфа, но Джон уже вышел.
Она погрызла перо и пробормотала: «Так, письмо от Вискайно с его печатью есть, документы себе и Дэниелу я сделаю, хорошие, итальянские, так что ребенка нам отдадут. Я же все-таки буду сестрой злодейски убитого сеньора Себастьяна, да покоится душа его в мире, — Марфа тонко усмехнулась.
— Здравствуйте, — сказал Джон, закрывая за собой дверь кабинета. «Вы садитесь, пожалуйста, садитесь».
Высокий, пожилой, очень красивый мужчина в черном камзоле улыбнулся и протянул руку:
«Меня зовут Джованни ди Амальфи, ну, Испанец».