"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Он тебя старше на пятнадцать лет, а то и больше, — сердито ответил Дэниел. «Надеюсь, он ничего себе…»
— Капитан Энрикес — человек чести, — оскорблено ответила Белла, вскинув голову. «Я бы не стала плавать с другим, даже и за большую долю в добыче. А что он старше, — каштановая бровь поднялась, — мама была младше отца на тридцать лет. И ничего. Нет, — девушка вздохнула, — был бы он мне по душе — не задумываясь, вышла бы за него».
— Он же еврей, — удивился брат, разглядывая стапеля дептфордских верфей по левому борту.
Он увидел маленькую стаю чаек, что металась над рекой, и невольно улыбнулся.
— Как показывает пример моего отца, — ехидно ответила Белла, — это вовсе не препятствие. Но я его не люблю, — девушка скорчила рожицу. «Нельзя жить с не любимым, это недостойно. А где наша верфь?»
— Вон, — Дэниел прищурился: «Британская Ост-Индская компания, видишь, золотом написано над теми воротами, что на реку выходят? Два корабля у них в работе, посмотри».
— О, — девушка оживилась, — я смогу ходить в Индию и на Молуккские острова! Я ведь дальше Занзибара не была, — грустно добавила Белла, — а капитан Хейн так интересно рассказывал о Востоке!»
— Сидела бы ты дома, — проворчал брат и поправил ее большой, черной шерсти, украшенный золотой пряжкой берет.
— Вот, тут мне нравится, — одобрительно сказала Белла, рассматривая аккуратные, беленые домики под черепичными крышами, что подступали прямо к воде. «Надо будет потом к Марте съездить, да? А что там дальше? — она указала рукой на запад.
— Съездим обязательно, — ответил Дэниел. «А там склады купеческие, нашего кузена Питера — тоже. Торговый дом «Клюге и Кроу», поставщики его Величества, по пряностям — у него самый большой оборот в стране. Жалко, что сегодня суббота, — добавил Дэниел, — они рано заканчивают, так бы мы его забрали. Хотя у Питера личная лодка есть, конечно.
Вдали показались очертания Лондонского моста и чуть заметный в сумерках купол собора.
Белла молчала, оглядывая большими глазами дома на правом берегу.
— Лондон, — тихо сказала она. «Вот, теперь я понимаю, — какой он. Я ведь только в Кадисе и Бордо и была, Дэниел. Очень, очень красиво».
— Тебе понравится в Англии, — уверенно сказал брат. Канат обвился вокруг деревянного столба на пристани, и Дэниел, выбравшись первым из лодки, подал сестре руку.
— Я и сама могу, — обиженно заметила Белла и ловко выпрыгнула из лодки. «Пошли, — она обернулась, — ты мне по дороге покажешь ту книжную лавку. Энрикес забрал у меня тот роман, ну, «Орлеанская девственница», что я в Бордо купила, сказал, что я все равно его уже прочитала, — она скривила красивые, алые губы.
— Хорошо, — рассмеялся Дэниел и, подхватив поудобнее шкатулку, взял сестру за руку.
Изящные настенные часы красного дерева пробили пять. Питер отложил перо и, захлопнув расчетную книгу, порывшись в бумагах на столе, хмыкнул: «А, вот и оно».
— Дорогой мой сыночек! — мужчина, не глядя, налил себе вина.
— Думаю, недели через две мы уже тронемся отсюда в Лондон. Поскольку Джованни надо было уехать, — видно было, что мать на мгновение остановилась и усмехнулась, — ко мне присоединился дядя Мэтью, — ему захотелось тряхнуть стариной, если можно так сказать. Но ты не волнуйся, все абсолютно безопасно. С нами твоя кузина Мария, они погостят у нас немного, прежде чем возвращаться в Копенгаген. Твой зять передает всем поклон, а Этьенн — привет своим кузинам и кузенам. Надеюсь, вы весело провели Рождество. Скажи милой Рэйчел, чтобы она не волновалась — к родам я непременно успею».
Дверь заскрипела и мужской голос сказал: «Посуду я вымыл».
Джон подошел к столу и, налив себе вина, ухмыльнулся: «Что это ты смеешься?».
— Да так, — Питер бережно свернул письмо и положил его в маленький, китайского лака с позолотой комод, — один из богатейших людей Англии, человек, который входит без доклада к его Величеству, — моет у меня посуду. Куропатки отличные были, кстати.
Джон лениво улыбнулся, потягивая бургундское вино. «Твой зять, между прочим, тоже отменно готовит — научился. А я и у себя дома посуду мою, — должен же я когда-то отдыхать, — он вздохнул и, помолчав, добавил: «Тем более, что работы у меня только прибавляется».
— Если тебе удастся оторвать Констанцу от телескопа, — предложил Питер, — приезжайте к нам тем воскресеньем. С адмиралом на охоту сходим, навестим дядю Джованни».
— С тех пор как синьор Галилей увидел спутники у этой большой планеты, — Джон откинулся в кресле и блаженно закрыл глаза, — моя сестра потеряла сон и покой. Но я постараюсь ее уговорить. Что дядя Джованни, оправился?
Питер тонко улыбнулся. «Ну, он все еще называет своего зятя дикарем, но, в общем — да».
— Кеннет, между прочим, — заметил Джон, — любимец его Величества, еще с тех пор, как он в Шотландии правил. Так что я рад за Полли, он — очень хороший человек.
Питер разлил остатки вина и спросил: «Так ты сразу в Париж, как матушка вернется?»
— Угу, — Джон приоткрыл один глаз. «Выслушаю ее и поеду. Там, судя по всему, в скором времени будут затевать что-то интересное. Ну, ты готов?»
Питер оглядел кабинет. «Камины потушены, очаг — тоже, закроешь за мной ворота?»
— Конечно, — кивнул Джон, поднимаясь.
Они вышли во двор, и Питер, садясь на белого андалузского жеребца, сказал: «В следующую субботу я вас заберу, и поедем. Констанце кланяйся от нас всех, и скажи, что Тео только о ней и говорит».
— Дети ее любят, да, и она с ними хорошо ладит, — улыбнулся Джон. «От Дэниела не было вестей?»
— Нет, — Питер помрачнел, удерживая коня на месте. «Мне кажется, он и не вернется уже».
— А этого ты знать не можешь, — спокойно ответил Джон и потрепал лошадь по холке: «Ну, привет Рэйчел передавай. Когда ей срок-то?»
— Недели через две, — обеспокоенно ответил Питер, — правда, миссис Стэнли говорит, что с двойней может раньше начаться. Ну да не зря я ее в усадьбу привез, все-таки с акушеркой рядом лучше, — он пожал руку Джону, и, подстегнув жеребца, выехал на Бишопсгейт.
Джон посмотрел ему вслед, и, закрыв тяжелые ворота, опустив большой ключ в карман, пробормотал: «Подмораживает, надо же, днем уже тепло, а все равно — чувствуешь, что еще зима». Лавки закрывались, в домах вздували огни и мужчина, вскинув голову, глядя на вечернее, чистое, холодное небо, подумал: «Как ясно сегодня. Ну, Констанца, значит, всю ночь просидит за телескопом, надо будет ей поесть принести».
Он зевнул, и, плотнее завернувшись в плащ, быстрым шагом пошел домой.
В изящной, отделанной аквамариновым шелком опочивальне горел камин. Маленькая девочка в платьице темно-зеленого бархата положила ладошки на большой живот Рэйчел и восторженно сказала: «Тетя, они опять толкаются!»