Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
Он, наконец, собрал в себе силы свернуть за угол и чуть слышно постучать в дверь. Даже не дожидаясь, пока она закроется, едва увидев любимую, Петя опустился на колени.
Изабелла вдруг заплакала — тихо, почти неслышно, и погладила его по голове. «Наконец-то, милый мой, — сказала она. «Наконец-то мы вместе».
Еще на лестнице, не сдерживаясь, он стал раздевать ее.
— Господи, как я скучал, как я скучал по тебе, как я люблю тебя! — шептал Петя.
Распустив ей косы, он осторожно уложил ее на постель и коснулся губами груди. Женщина
— Мне помогала моя подруга, венецианка, — Изабелла улыбнулась.
— Очень надежная женщина, от вас. Жалко, что она сейчас уехала, а то бы вы познакомились.
Она и девочку нашу приняла, — герцогиня помолчала, и вдруг, — Воронцов даже испугался, — расплакалась.
— Я ее кормила неделю, Пьетро. Она такая хорошая девочка, спокойная, я просто лежала там, у них, в деревенском доме, вместе с ней. Кормила и думала — а вдруг с тобой что-то случилось, вдруг я тебя больше не увижу, и ты даже не узнаешь, что у нас есть дочь?
— А потом, — она отвернулась, уткнув лицо в сгиб локтя, — мне надо было уезжать. Она спала, и я просто перекрестила ее с порога — чтобы не разбудить.
Но я иногда вижу во сне, что прикладываю ее к груди. Я тогда лежала и молилась об одном — чтобы ты вернулся за нами, — она подняла заплаканное, прекрасное лицо и улыбнулась.
— Я не могу, не могу без тебя, — он обнял ее, — всю, и вдруг сказал: «Ты знаешь, какая ты красивая! Ты сейчас еще красивее, чем была!»
— У меня, — она вдруг покраснела, — и показала на грудь, — видишь, какая большая стала. И тут, — она повела рукой у живота, — тоже не так, как было.
— Нет, нет, — он вдохнул запах роз. «Ты самая прекрасная женщина на свете, и такой останешься всегда. Иди ко мне, пожалуйста».
И потом он мог повторять только одно, беспрестанно, не в силах оторваться от ее тела: «Я так люблю тебя, так люблю!»
Она, улыбаясь, пристроилась у него на плече, и Петя, обняв ее, сказал:
— Вот что. Ты сейчас собирайся там, на вилле, и будь готова к вечеру. Я встречу Джованни, и на закате вернемся. Заберу тебя, заедем за маленькой, — и в Лондон.
— Пьетро, — она вдруг наклонилась и пошарила среди сброшенной одежды. «Вот, — Изабелла протянула ему сложенное письмо. «Это та самая деревня, где наша доченька. Пусть будет у тебя, хорошо? Просто так, мало ли».
— Никаких «мало ли», — ворчливо ответил Петя, но, увидев ее глаза, взял листок, и положил внутрь своего медальона.
Паоло Орсини привязал лошадь в перелеске, неподалеку от виллы дель Поджио. Он поднялся по мраморной лестнице и прислушался — вокруг стояла тишина.
В комнатах никого не было. «Отпустила слуг, — герцог усмехнулся и прошел в опочивальню жены. Кровать с тех пор сделали новую, но спальня почти не изменилась — вот тут она стояла на коленях, еще в свадебном платье гранатового бархата, расшитом золотом, и рыдала, хватая его за ноги: «Не
Он тогда порвал платье — в клочья, и, отхлестав ее по щекам, сказал: «Ты, Изабелла, помни — ты моя жена, перед Богом и людьми, что я хочу, то с тобой и делаю, на то я и муж».
Потом она опять плакала и просила: «Мне больно, пожалуйста, не надо больше!».
Он посмотрел на распухшее от пощечин, зареванное, еще детское лицо, и, улыбнувшись, сказал: «Хорошо, милая, сейчас будет не больно». Он столкнул жену с кровати и поставил на колени. Потом ее вырвало, и Орсини, поморщившись, сказал: «Сама вытирай, слуги спят уже».
Он вспомнил, как жена ползала на коленях, елозя по полу остатками платья, и усмехнулся:
«Сучка. Сучкой была, такой и осталась».
Он вытянулся на кровати и стал ждать.
Письмо от шурина ему доставили прямо в Палермо. Рейд был успешным. Тунис, они, конечно, не отбили, — для этого надо было больше, чем пятьдесят галер, но турок потрепали изрядно. Он собирался ехать прямо в Венецию, к той сладкой стерве, и теперь-то точно увезти ее в Браччано.
— Буду насиловать ее всю дорогу до Рима, — подумал тогда Орсини, сдирая со сложенного втрое листка печать герцогства Тосканского.
— Привезу в замок уже беременной, и пусть сидит там под охраной. Детям там хорошо будет — озеро, лес, с мальчишкой можно на лодке походить, под парусом. Вообще надо будет им учителей из Рима привезти, ближе к осени. А потом Марта родит, и успокоится, поймет, что бежать ей некуда, да и незачем.
Прочтя то, что было написано изящным, элегантным почерком Франческо, он выругался: «Ну и семейка! Шлюха на шлюхе!».
Шурин оторвался от своих алхимических опытов, и, поджав тонкие губы, взглянул на Орсини.
В роскошном, блистающем золочеными панелями кабинете, резко, перебивая запах благовоний, потянуло потом.
Пьетро, самый младший Медичи, тоже поморщился.
— Лето на дворе, — грубо сказал Орсини. «Я даже домой не заезжал — сразу сюда, как ты и просил. Никто не знает, что я во Флоренции».
Франческо откинулся на спинку высокого кресла и поиграл перстнями.
— У тебя нет наследника, Паоло.
— Я себе две недели отбивал зад на деревенских дорогах, чтобы услышать то, что знает вся Тоскана? — ехидно спросил Орсини. «Что вы мне подсунули бесплодную бабу, да еще и с дурным характером?».
— А тебе нужен наследник, — как будто не слыша его, продолжил шурин.
— Ты готов поделиться со мной Бьянкой? — Орсини, наконец, сел. «Я не против, хоть, я слышал, она и растолстела после родов».
— Твоя жена тоже, — холодно сказал Франческо.
В кабинете повисло тяжелое молчание. Орсини поднялся.
— Ты куда это? — поинтересовался шурин.
— Перерезать горло этой суке, — обернулся Орсини на пороге.
— Подожди, — герцог Тосканский обернулся. «Вон сидит Пьетро, который, — Франческо усмехнулся, — стал рогоносцем, как недавно выяснилось».