Вена. Роман с городом
Шрифт:
А что же кофе? История того, как венцы увлеклись кофе, достойна шпионского романа. Если в начале осады находилось немало смельчаков, пробирающихся через турецкий лагерь и обеспечивающих связь между Веной и формирующейся освободительной армией, то после того, как янычары поймали некоего Якоба Хайдера и жестоко с ним расправились, желающих рисковать собой стало меньше, хотя успешно справившихся с этой опасной миссией ждала солидная награда – 200 дукатов. За все время осады таких набралось не больше двух десятков человек; все они пользовались тем обстоятельством, что в османской армии воевали не только турки, но также венгры, боснийцы и сербы: в случае поимки можно было попытаться выдать себя за кого-то из них. Говорят, один отчаянный храбрец даже переправился через Дунай вплавь. Пусть это и легенда, но о ней полезно вспомнить, когда заходишь в венское кафе за чашечкой бодрящего напитка.
Георг-Франц Кульчицкий предпринял такую попытку всего раз, с 13 по 17 августа 1683 года, и вернулся обратно. Он родился в 1640 году в Галиции (в части современной Польши, неподалеку от Кракова) и благодаря таланту полиглота попал на службу в имперский военный совет. Когда осада была снята, он составил два отчета с подробным рассказом о своем подвиге и прославился на всю Европу, с замиранием сердца следившую за развитием венской эпопеи. Обратим внимание читателя на то, что автором этих отчетов был он сам. И хотя он состоял на службе у Леопольда I Габсбурга, почему-то именовал себя
Допив свой кофе, вы, конечно, снова отправитесь гулять по городу. Во время этой прогулки попробуйте вспомнить, какие еще полезные вещи пришли на Запад из Турции – начиная с ударных музыкальных инструментов, совершенно преобразивших жанр военного марша, и заканчивая так называемым «турецким туалетом» (с дыркой в полу), не говоря уже о ботанических приобретениях – тюльпанах, сирени и конском каштане, до того в Европе неизвестных. Ну и в завершение программы непременно послушайте оперу «Похищение из сераля», которую Моцарт сочинял целый год, – это произведение в восточном стиле, созданное спустя 99 лет после снятия осады. Изумительная музыка, расцвеченная экзотизмами, в третьем акте принимающими комический характер. Вы увидите на сцене дворец, милосердного пашу, пиратов, пьяницу, проклятого Пророком, и будете сопереживать страданиям разлученных влюбленных, как им сопереживали современники Моцарта – в оперных декорациях турки уже никому не внушали страха.
II
Государи и коллекции
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Не будь турецкой осады, в Вене не появилась бы одна из ее жемчужин – Бельведер. В этом дворцовом комплексе расположена Австрийская национальная галерея искусства XIX–XX веков, но никто не пользуется этим официальным названием, принятым в 1954 году. Все говорят просто: Бельведер. Зато говорят много и охотно, и это не случайно. У Бельведера действительно захватывающая история. Побывать в Вене и не посетить его просто немыслимо. Начнем с того, что замок Бельведер – не дворец, а именно замок, поскольку он был построен в XVIII веке за чертой города, – состоит из двух частей. Есть Нижний Бельведер, служивший императорам летней резиденцией, и Верхний Бельведер, предназначенный для проведения празднеств и приемов. Первый отделен от второго садами, устроенными в виде террас, но и первый, и второй – истинные сокровищницы искусства.
Если мы заинтересуемся историей их происхождения, то – вот чудеса-то! – обнаружим, что и здесь не обошлось без турок. Когда император Леопольд I укрылся в Пассау, чтобы собрать войско для освобождения Вены, он первым делом подсчитал свои ресурсы и убедился, что денег на найм профессиональных солдат ему не хватит. Так что в конце июля 1683 года моральный дух Его Императорского Величества пребывал примерно в том же состоянии, что и его кошелек. Он надеялся, что кое-какие средства для спасения христианского мира выделит папа, а главы входящих в империю государств за свой счет профинансируют военную кампанию. В это время на берега Дуная прибыло несколько сотен молодых людей дворянского происхождения, готовых рискнуть своими мечами, мушкетами, конями и головой ради самого благородного дела – борьбы с османской угрозой. Вельможи из окружения Леопольда I обрадовались их появлению, но продолжали ждать подхода баварцев – слишком мал был отряд аристократов. О, как они заблуждались! В их числе был молодой принц Евгений Савойский, которому впоследствии предстояло проявить свои блестящие способности не только в военном деле, но также в политике и искусствах. Француз по происхождению, он родился в Париже за 20 лет до осады 1683 года; его мать Олимпия Манчини приходилась племянницей кардиналу Мазарини. Король-солнце относился к нему с недоверием – возможно потому, что юный Евгений не проявил достаточной скорби в связи с провалом плана Мазарини увенчать Людовика XIV императорской короной. Поскольку в Версале Евгению, в котором бурлила энергия, явно ничего «не светило», он решил предложить свои услуги Габсбургу.
Итак, 20-летний сын французского герцога, связанный родством с Бурбонами и первым министром Людовика III и Людовика XIV, явился защищать Вену. Стоит ли добавлять, что в Версале эта весть была воспринята как шутка. На самом деле, если говорить серьезно, причина, по которой французский король не позволил Евгению принять командование над войском, выступавшим под геральдической лилией, была гораздо проще и прозаичней: он был хрупкого телосложения и не слишком красив лицом, то есть, выражаясь современным языком, ему недоставало харизмы. И потом, он был слишком молод и напрочь лишен опыта. Поэтому ему прочили церковную карьеру. Как мы уже говорили, это было серьезное заблуждение. Никто не обратил внимания на его высокий лоб и живой взгляд – явные признаки недюжинного ума и очевидной предприимчивости. Но вскоре Евгений Савойский доказал всем скептикам, насколько его недооценили. Что касается Леопольда I, то ему хватило мудрости принять юношу к себе на службу, возможно, не в последнюю очередь с тайной мыслью насолить этому предателю Людовику XIV, тем более, что юношу поддерживали испанские родственники. Наделенный не только высоким интеллектом, но и редкой интуицией, Евгений одержал несколько блестящих побед, преследуя отступающую османскую армию, а в 1686 году взял Буду – в память об этом событии площадь перед Королевским дворцом Будапешта сегодня украшает его конная статуя. Годом позже принц Евгений отличился в битве за Белград, который оспаривали друг у друга австрийцы и сербы. 12 августа 1687 года он разбил турок при Могаче, «отомстив» за унизительное поражение, понесенное австрийцами за 161 год до того от Сулеймана Великолепного. В этой битве он сражался плечом к плечу с Карлом Лотарингским и Людовиком Баден-Баденским. Леопольд V отметил его заслуги, возвысив его до чина фельдмаршала. Но главным его достижением стала победа в битве при Зенте и сентября 1697 года, которую он выиграл благодаря тонкой стратегии и решительности,
Нам остается лишь добавить, что в дальнейшем он вплоть до 1734 года не прекращал воевать как с французами Людовика XIV, которых часто бил, так и с турками, которых принуждал к заключению очередного мира. Именно ему Австрия обязана тем, что подчинила себе все Балканы. Но этот человек – бесспорно, величайший полководец своего времени, – плюс ко всему обладал прекрасным художественным вкусом, свидетельством чему и является Бельведер. Два его здания появились на свет не случайно – они были специально расположены перед крепостными стенами Вены на той дороге, по которой турки в 1683 году подходили к городу. Кстати, несколько боковых строений увенчаны куполами, смутно напоминающими минареты… А некоторые венцы утверждали, что их длинные кровли повторяют очертания шатров великого визиря, осаждавшего Вену. И твердо стояли на своем!
Заняв высокое положение при императорском дворе, Евгений Савойский (его называли «закулисным императором») принял активное участие в восстановлении Вены, пострадавшей от осады. Разумеется, приходилось помнить об обороноспособности города, что мешало дать полную волю архитектурной фантазии. По сравнению с городами Западной Европы, особенно с бурно развивавшимися городами Италии, Вена явно запаздывала. Внутри внешних укреплений стояли многоэтажные дома, выходившие в лабиринт узких улочек, и эта конструкция еще долго будет оказывать влияние на экономическую и общественную жизнь горожан. Бельведер представлял собой шедевр нового стиля, с восторгом принятого аристократией, – барокко. Здания в этом стиле намеренно стали возводить за пределами города, там, где было много свободного места. Бывшие предместья уступили место просторным площадям, окаймленным садами, что в те поры тоже было новинкой. Изначально предназначенный для знати, квартал на самом деле привлек множество мелких торговцев и ремесленников, которым тоже стало тесно в городских стенах. С 1703 года, когда были введены таможенные пошлины на ввоз продуктов, продержавшиеся почти столетие, для них наступил настоящий расцвет.
В 1693 году принц Евгений, тогда молодой маршал, приобрел здесь земельный участок и поручил постройку архитектору Иоганну Лукасу фон Хильдебрандту. Нижний Бельведер был закончен в 1716 году, Верхний – в 1723-м. Евгений Савойский устраивал здесь балы, вошедшие в легенду, в том числе маскарады в венецианском стиле. Попасть на бал в Бельведер считалось привилегией, и не только потому, что из окон зданий открывался великолепный вид на Вену и окружающий ее лес. В парке были «по французской моде» установлены статуи и фонтаны, к несчастью, сильно пострадавшие во время последующих войн. Современники, восхищаясь «Бельведерским дуэтом», сравнивали принца Евгения с Аполлоном и Гераклом – не больше не меньше! Свои коллекции произведений искусства он разместил в Нижнем Бельведере. В 1736 году, после смерти Евгения Савойского, который, несмотря на почтенный возраст (71 год!), продолжал воевать чуть ли не до последнего дня жизни, ансамбль выкупил император Карл VI. В годы правления его дочери Марии Терезии галерея превратилась в музей живописи, где были выставлены в том числе картины австрийских художников. С 1781 года сокровища музея стали доступны (в определенные дни недели) широкой публике без различия сословий и званий. Попадая на второй этаж верхнего замка, посетитель мог полюбоваться на итальянскую потолочную фреску, изображающую принца в зените славы. В 1783 году здесь для удобства посетителей впервые придумали печатать каталог экспозиции; это новшество очень понравилось русской императрице Екатерине II, перенявшей полезную идею. В дальнейшем руководить музеем назначали тех или иных художников – предполагалось, что в случае надобности они смогут своими силами реставрировать пострадавшие картины. Сегодня художественное собрание обоих Бельведеров поражает своей полнотой: в Оранжерее представлено средневековое искусство, в Нижнем Бельведере – эпоха барокко, в Верхнем – искусство XIX века. На третьем этаже выставлены работы Густава Климта – важнейшего художника Венского Сецессиона, создававшего идеализированные женские образы; он писал исключительно женские лица и руки, но никогда – ступни ног. Здесь же хранится его шедевр «золотого периода» – картина «Поцелуй», написанная в 1907–1908 гг. Климт – подлинный певец женской красоты. Его модель – это юная женщина 20–25 лет, иногда еще моложе. У нее длинные волосы, большие глаза и тонкий рот; часть лица часто скрыта под локонами. Безупречных очертаний грудь и бедра, полуприкрытые веки и сжатые в порыве страсти губы, отсутствие декоративных элементов – модели Климта буквально дышат эротизмом. Некоторые рисунки художника, в том числе его карандашные и выполненные мелом этюды ню, до 2005 года вообще не выставлялись, очевидно, по причине излишней откровенности. Не пропустите, например, «Лежащую ню, закрывающую лицо рукой» (1912–1913). У Эгона Шиле [6] , познакомившегося с Климтом в 1907 году во время учебы в Академии изобразительных искусств, эротизм принял более брутальный характер – художник словно пытается объединить любовь и смерть. Изможденные лица и переплетенные тела выглядят гораздо более провокативно, чем у Климта. Подобная дерзость дорого ему обошлась: в марте-апреле 1912 года его на три недели поместили в тюрьму. Этот арест, угнетающе подействовавший на Шиле, в то же время немало способствовал росту его популярности. Но имперская цензура утверждала, что проявила максимум терпимости. Не будем забывать, что скандальные, с точки зрения религиозных и моральных норм, характерных для 1900-x годов, выставки проходили в городе, где жил Франц-Иосиф, отнюдь не отличавшийся широтой взглядов. Наконец, в музее есть полотна Оскара Кокошки [7] – смелого колориста, прославившегося своими так называемыми психологическими портретами. До катастрофы 1914–1918 годов он так объяснял свое мировосприятие: «Люди жили в безопасности, но все испытывали страх. Я замечал это по их изысканным манерам, унаследованным от эпохи барокко; я написал портрет этих людей с их тревогами и страданиями». Сегодня собрания обоих Бельведеров – это семь веков существования австрийской живописи, в которой нашли отражение самые драматические события ее истории.
6
Шиле, Эгон (1890–1918) – художник, один из ярчайших представителей австрийского экспрессионизма.
7
Кокошка, Оскар (1886–1980) – австрийский художник и писатель чешского происхождения, крупнейшая фигура австрийского экспрессионизма.
Разумеется, здесь представлена и совсем недавняя история, хотя большинство посетителей торопливо проходит по этим залами, и напрасно. Поднимитесь на второй этаж Верхнего Бельведера, в большой овальный зал, отделанный красным мрамором. На его стенах висят черно-белые фотографии. Что же за событие произошло в этом зале, под фреской с изображением принца Евгения? 15 мая 1955 года после долгих переговоров здесь был подписан Австрийский государственный договор – Декларация о независимости, провозгласившая Австрию суверенным государством. Австрия, пережившая две мировые войны, заявила о своем нейтралитете, став второй Швейцарией. Правда, это условие было включено в текст договора позже, 26 октября того же года.