Вендетта. День первый
Шрифт:
– Кровать! Ты еще скажи – мягкое купе! – захохотала костлявая, рот которой, как отметила Настя, был полон золотых зубов. Тетка еще и толкнула Настю в грудь, прикрикнув: – Ну, пошла прочь!
– Извините, но мне тоже надо где-то прилечь... – продолжала Настя миролюбиво – конфликтовать с обитательницами камеры в ее планы не входило.
– Прилечь? – спросила игриво костлявая и схватила вдруг Настю за щеку. – Румяная какая! И наверняка вкусная, как зефирчик! Под меня и приляжешь, а я тебя собой и накрою!
«О чем она говорит?» – подумала в смятении Настя.
А золотозубая тетка продолжала наступать на Настю. Она уже хватала девушку за груди, живот и причитала:
– А молодая-то какая! И симпотная! И, главное, интэллихентная! Что, профессорская дочка небось? Чем занимаешься, наркотой торгуешь? Или своим телом? Ну, здесь ты уже им торговать не сможешь, придется бесплатно отдавать. Мне!
Настя беспомощно обернулась, но все прочие обитательницы камеры делали вид, что происходящее их не занимает. Костлявая загнала Настю в угол, где стояла жутко пахнувшая параша, Настя поскользнулась, упала, а тетка засмеялась:
– О, вот твое место! Вот и твоя кроватка, и твой спальный вагончик! А если хочешь место получше, на нарах, то подари мне свой поцелуйчик. Тетя Женя добрая, тетя Женя тебя утешит и приголубит.
– Уберись! – услышала Настя тихий, но строгий голос, и костлявая тетя Женя моментально отстала от Насти. Девушка увидела невысокую плотную женщину лет сорока с небольшим, с ежиком коротких седых волос и красивыми карими глазами.
– А что, я ничего! – залебезила тетя Женя. – Так бы сразу и шепнула, Княгиня, что девчонка твоя. Да и не нужна она мне, много чести ей с тетей Женей общаться!
– Спасибо! – сказала Настя, обращаясь к своей спасительнице.
Та подошла к одним из нар, спихнула с них какие-то вещи и произнесла:
– Здесь будет ее место. Понятно? Или кто хочет возразить?
Желающих возразить Княгине не нашлось. Настя, поднявшись, прошла к нарам и осторожно уселась на них. Еще сегодня утром она и помыслить не могла, что окажется в следственном изоляторе! Что же с ней будет? И чем все закончится?
Она всю ночь думала об этом, не в состоянии заснуть. Одна из соседок даже проворчала:
– Перестань ворочаться, а то спать не даешь!
Настя, сжавшись в комок, закусила зубами ладонь и тихонько заплакала. Как же все нелепо получилось! Она была уверена, что сможет разыскать в квартире патологоанатома Хрипунова протокол вскрытия, а вышло совсем иначе.
Утром Настю вызвали на допрос. Из следственного изолятора ее доставили в здание городской прокуратуры – там когда-то находился кабинет отца. Девушка хорошо обдумала то, что скажет: ей не имеет смысла запираться или скрывать правду, она поведает все, как есть.
Следователь оказался молодым, что Насте не понравилось. Ей требовался бывалый служака, который знает, как реагировать в подобных ситуациях, но делать было нечего. Она сообщила, что желает сделать заявление, и принялась говорить.
Следователь Воскобойников практически не прерывал Настю, а когда она закончила рассказ, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и, остановившись, вдруг сказал:
– Анастасия Всеволодовна, я вам верю.
У Насти отлегло от сердца. Ну наконец-то все сдвинулось с мертвой точки!
– Я помню то шумное дело, – продолжил Воскобойников, имея в виду смерть прокурора Лагодина. – О нем до сих пор вспоминают. Однако на вашем месте я бы поостерегся заявлять о своем родстве с покойным – последствия могут быть непредсказуемые.
– Какие такие непредсказуемые последствия? – удивилась Настя. Ей казалось, что теперь, после того как она сделала чистосердечное признание, все изменится. Причем в лучшую сторону.
Андрей Олегович посмотрел на нее в упор.
– Буду с вами откровенен – о том, что в Нерьяновске имеется организованная преступная группировка, в народе именуемая мафией, ни для кого не является секретом. Впрочем, подобная «мафия» существует в каждом большом городе. И я допускаю мысль, что ваш отец был убит, так как наступил на хвост представителям этой самой мафии.
– Вы допускаете мысль! – воскликнула, рассердившись, Настя. – Но ведь я говорю чистую правду! Так было на самом деле!
– У вас имеются доказательства? – парировал Воскобойников.
– Протокол вскрытия, который находится в руках Хрипунова... – начала девушка, но следователь отмахнулся:
– Какой протокол? Это ведь не более чем ваши домыслы, Анастасия Всеволодовна!
– Но можно же провести в квартире Хрипунова обыск... – пробормотала девушка, а Воскобойников усмехнулся:
– И на каком основании? Только по той причине, что некая особа, тайком залезшая в квартиру к потерпевшему, заявляет, что у него-де должен иметься какой-то там протокол, существование которого весьма сомнительно?
Настя упрямо вскинула голову:
– Но вы же сказали, что верите мне, Андрей Олегович! Если бы вы поговорили со своим начальством, то...
Воскобойников, усевшись на стул, заявил:
– Начальство мне, расскажи я ему вашу историю, конечно же, не поверит, и будет совершенно право. Знаете, что мне приходится выслушивать от арестованных, желающих уйти от ответственности? Целые романтические поэмы и приключенческие романы! И, конечно, никто не виноват в том, в чем его обвиняют, и, уж естественно, пойти на преступление каждого заставили особые, невероятные обстоятельства, все разъясняющие и оправдывающие!
Настя повторила:
– Вы сказали, что верите мне. Так почему тому же не поверит и ваше начальство?
Следователь взглянул на Настю и усмехнулся:
– А вы не допускаете такой возможности, Анастасия Всеволодовна, что начальство тоже является интегральной частью той самой мафии?
Слова Воскобойникова были так неожиданны, что девушка вздрогнула.
– Получается, вы знаете, что ваше начальство связано с преступниками, и ничего не предпринимаете... – наконец смогла она заговорить, но следователь ее перебил: