Вендетта. День первый
Шрифт:
– О, это всего лишь местная реакция. Сейчас все пройдет.
Но Настя почувствовала нарастающий шум в ушах, в глазах начало темнеть. Девушка попробовала что-то произнести, однако из горла вырвалось только маловразумительное клокотание. Рука, в которую медсестра ввела «витаминчики», онемела. Анастасия почувствовала, что становится трудно дышать.
– Сейчас все пройдет, – донесся до нее далекий голос медсестры, бесцеремонно оттягивавшей Насте веко. – Отличная реакция, просто отличная.
Что было дальше, Настя не помнила. Казалось, что вокруг нее царит необыкновенный шум. Ей так хотелось, чтобы шум смолк, но он, напротив, только усиливался.
Все действительно прекратилось, но затем возобновилось: и шум, и тряска. А потом снова странная, гнетущая пауза. Вернее, полнейшая тишина и темнота. И опять их сменили свет и тормошение. И так несколько раз подряд.
Девушка открыла глаза и подумала: почему же она раньше не догадалась сделать это? Взгляд уперся во что-то зеленое. Только через некоторое время Настя поняла, что перед ней стена, выложенная плиткой цвета морской волны.
– Наконец-то! – раздался до того громкий голос, что Настя поморщилась. Попыталась попросить, чтобы в ее присутствии не кричали, но язык не слушался.
Только спустя много часов Настя узнала, что в ту ночь умирала восемь раз. Лишь благодаря невероятным усилиям врачей, а также тому обстоятельству, что начальник колонии позволил перевезти больную из тюремного лазарета в одну из нерьяновских больниц, где она попала в руки лучшего кардиолога в городе, Настя и осталась жива.
– Вы – целая научная статья в профессиональном журнале! – заявил пожилой профессор, спасший Насте жизнь. – Вообще-то я был настроен весьма пессимистично и не думал, что мы сумеем вытянуть вас с того света. Ваше сердце упорно не хотело биться, и откажись оно работать в ближайшие десять минут, я бы отдал команду завершить реанимационные меры. Вы умирали с десяти вечера до половины пятого утра, уважаемая Анастасия Всеволодовна. Такое не каждому суждено испытать!
Что же именно с ней случилось, Настя узнала несколько позже, когда окрепла и ее перевели в палату интенсивной терапии. Там девушку посетил сам начальник колонии, в которой она отбывала наказание, и долго расспрашивал касательно того, что произошло вечером того дня, когда кто-то напал на нее и пырнул ножом. Затем начальник, седой усатый полковник с лихим казацким чубом, выслушав рассказ Насти, сказал:
– Анастасия Всеволодовна, настало время сказать вам правду. Тем вечером вам была сделана внутривенная инъекция хлористого кальция, и это на фоне того, что после ранения вам ввели сердечные гликозиды. А сердечные гликозиды вкупе с хлористым кальцием – убойная смесь, почище укуса кобры! Поэтому инъекция вроде бы безобидного препарата и привела к клинической смерти. Вообще-то у вас не было шансов выжить, ведь вы находились в палате одна. Работники лазарета на следующее утро обнаружили бы ваше бездыханное тело, и тогда поделать ничего было бы уже нельзя. Однако Княгиня... я хотел сказать, Елена Павловна Княжина, пожелала увидеть вас во второй раз тем вечером – она принесла вам пачку новых журналов. Елена Павловна всегда добивается того, что хочет, поэтому ей было разрешено навестить вас. Она-то и нашла вас в бессознательном состоянии и подняла тревогу.
Получается, что Княгиня спасла ее. Вернее, собственная Настина страсть к чтению...
– Вы помните, кто сделал вам инъекцию? – поинтересовался начальник колонии.
Настя слабо качнула головой:
– Медсестра...
– Ага! – обрадовался полковник. – Вы сможете установить, какая именно? Вы запомнили ее лицо? Отлично!
– Что будет со мной? – спросила Настя.
Начальник колонии пригладил чуб и сказал:
– Буду откровенен. Когда мне доложили об этом происшествии во вверенной мне колонии, я мог бы замять дело. Ну, умерла одна из заключенных... Разве такого не бывает? Но я придерживаюсь мнения, что никто не может быть наказан более того, чем установлено законом. Поэтому я связался с Нерьяновском, и вас доставили к профессору Сипливому, нашему прославленному кардиологу.
– Но почему? – спросила Настя. – Медсестра ошиблась с медикаментами или с дозой?
Начальник колонии помрачнел:
– Раньше бы это дело замяли, но сейчас ведь в стране гласность и перестройка! Хлористый кальций внутривенно на фоне лечения сердечными гликозидами – не халатность и не глупость, а попытка убийства. Происшествием уже заинтересовалась прокуратура, но я не хочу раздувать дело. Ведь получается, что в итоге виноват я, начальник! Поэтому, Анастасия Всеволодовна, советую вам держать язык за зубами, ведь вы после пребывания в больнице вернетесь в колонию. Если будете вести себя как надо, вам будут созданы благоприятные условия, и я лично позабочусь о том, чтобы с вами больше ничего подобного не случилось. Да и не забывайте, именно я могу помочь и с амнистией, и с условно-досрочным освобождением...
Насте в те дни было не до расследования причин покушения, поэтому, когда ее навестил следователь (все тот же самый Андрей Олегович Воскобойников!), она заявила, что ничего не помнит и ничего не знает. Воскобойников, как ей показалось, не поверил, но настаивать не стал.
Почти месяц спустя Анастасию выписали из больницы и препроводили обратно в колонию. Вместо «уазика» с зарешеченными окнами ее забрала черная «Волга», на заднем сиденье которой расположился начальник колонии.
– Анастасия Всеволодовна, вы меня не разочаровали, – сказал он. – Поэтому обещаю, что помогу вам покинуть подвластное мне заведение. Законным, конечно же, путем! В этом году не получится, а вот в следующем, не исключаю, вы сможете выйти на свободу.
– А что дало внутреннее расследование? – спросила Настя.
– Медсестра, опознанная вами, призналась в том, что сделала инъекцию хлористого кальция, но уверяла, что исключительно по невнимательности. Ей грозило судебное разбирательство, но, к счастью, все разрешилось само собой – эта особа покончила с собой. Наглоталась снотворного, вот как. Оно и к лучшему. Инцидент с поножовщиной тоже благополучно разрешен: тетя Женя, она же Евгения Михайловна Лебедева, созналась в нападении на вас. Лебедева получит довесок и будет переведена в другую колонию.
– Но медсестра... – начала Настя и споткнулась. Затем все же продолжила: – Я помню – она точно знала, что делает. Она даже наблюдала за моей реакцией, хотела убедиться, что смертельная инъекция действует. Не было там ни халатности, ни невнимательности!
На что начальник ледяным тоном заявил:
– Анастасия Всеволодовна, результаты внутреннего расследования обсуждению и критике не подлежат. Я и так сделал вам чрезвычайно большие поблажки! Не забывайте, я бы мог запретить вывозить вас в город, а тюремный медицинский персонал не спас бы вас. Свое слово я сдержу и помогу вам с амнистией. Но и вы должны пообещать мне, что никакого шума устраивать не будете. Не хватало мне еще комиссии из Москвы и контролеров из министерства!