Венец Бога Справедливости
Шрифт:
— Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спрашивал Александра Тихон.
— А как должен чувствовать себя отец, у которого убили сына?
— Ваш сын жив, — осторожно произнес Людвиг.
— Жив? Ах, да. Но только не Алек, а Яромир. Так назвал его не я, но тот, кто сохранил ему жизнь.
— Ваше величество, что вы хотите этим сказать? Что у вас есть два сына?
— Теперь все равно один. Но лучше б его не было! Сибелиус был прав: в моей семье родилось чудовище.
— Сибелиус? — лекари на некоторое время смокли и
— Да, Сибелиус. Это он сообщил, что второй мальчик родился уродом. Он и был уродом, пока я сам, коснувшись его, всего лишь коснувшись, не исцелил! Да, я совершил ошибку, дважды, но теперь ее нельзя исправить возвращением Яромира. Он слишком озлоблен, я сам виноват в этом, но теперь — это страшное чудовище. Он убил уже двоих, включая и моего сына, своего брата. У него не дрогнула рука даже, когда он занес руку над несчастным Алеком! О чем говорить теперь?! Да, — глаза Александра лихорадочно горели. Едва ли он думал, что когда-нибудь расскажет об этом, а, рассказав, сам ужаснулся услышанному из собственных уст. — Пусть вы признаете меня невменяемым, но знайте, вы хлебнете столько горя, сколько не снилось вам в самых кошмарных снах во времена Сибелиуса. Нельзя так злить ребенка, а, разозлив, нельзя давать ему жить! Он уже не станет тем Яромиром, который пошел спасать королеву Идэлии, не станет, помяните мое слово!
В тот вечер лекари все-таки признали Александра VI невменяемым, о чем на следующей день докладывал совету министров Артамон. Каждое его слово усиливало шум в зале, негодование правительства короля нарастало. Естественно, все без исключения министры мало верили во внезапное помешательство Александра, тем более неожиданное исцеление принца, что, в первую очередь, диктовалось отсутствием у них веских доказательств. Мало ли что говорил Артамон, мало ли что произошло там, в этом захолустном имении. Об этом Артамону заявили прямо и без обиняков.
— Кто дал вам право: говорить такое о короле лишь на основании свидетельств трех лекарей, перепуганных непонятными им действиями его величества? — грозным голосом спрашивал его председатель всего правительства, второй эльф в государстве после короля.
— У вас есть какие-то свои объяснения его странным поступкам, господин Боровин?
В зале вновь прошелся недовольный гул.
— По крайней мере, я не стану делать поспешных выводов, а потому от имени всего правительства я требую, чтобы вы отпустили его величество из-под стражи!
— Хорошо, но тогда вы и ваше правительство возьмете на себя ответственность за любые последствия этого вашего решения.
Гул в зале грозил перейти в громовой раскат.
— Это угроза или требование? — спрашивал Артамона председатель.
— Не то и не другое, скорее, это предупреждение.
— Имеете ли вы право давать такие предупреждения!
— Возможно, но вы еще вспомните мои слова.
И Артамон встал из-за длинного правительственного стола и пошел к выходу, чем вызвал в свой адрес очередную волну негодования.
— Что вы себе позволяете? — взревел председатель. — Я не давал вам разрешения покидать этот зал!
Решив, что лучше не нарываться на неприятности, Артамон покорно сел обратно, но сказать по этому поводу едкую фразу не преминул.
— Простите, но я думал, мне уже дали указания к действиям.
— Дали, но к их выполнению вы приступите не ранее, чем выслушаете наше решение до конца и тем более не ранее, чем вам дадут разрешение выйти отсюда.
— Хорошо, я слушаю ваше решение.
Председателя задели эти слова: он знал, что принял решение от себя, назвав его общим, но признавать такую довольно часто выполняющуюся особенность не хотел.
— Итак, мы хотим, чтобы вы немедленно отпустили короля, направьте голубя с прошением об этом сразу, как выйдете отсюда. Второе, необходимо выяснить более подробные детали о теперешнем отношении его величества к принцу Александру. Не знаю, как вы, но лично я видел того мальчика, Яромира, и склонен верить словам его величества.
Артамон удивленно вскинул брови. Значит, существование второго сына короля могло подтвердиться, но едва ли за этим следовали более мягкие последствия.
— И что вы прикажете делать в отношении юноши?
— Пока ничего, просто держите его в поле зрения. Мы же отправим запрос в Долину Времен Года с тем, чтобы они сообщили нам о его местонахождении, при условии, конечно, что оно им известно. Ведь если всё так говорил наш король Александр — он убил некоего юношу по имени Федор — то вполне возможно, что о его пребывании сейчас в любом месте ничего не известно, — некоторое время председатель молчал, а потом мрачным голосом отметил. — Все очень серьезно, господа, очень серьезно.
Известие об освобождении короля из-под ареста восприняли с радостью и тревогой одновременно. Что касается первого, то никому не хотелось признавать внезапное помешательство Александра, а что касается второго, то всякий боялся предполагать ход его мыслей и действий. И, тем не менее, приказа правительства в имении ослушаться не могли, и потому Тихон и двое стражей освободили короля.
— Как это понимать? — холодно спросил он, выходя из маленькой комнаты, в которой провел почти сутки.
— Вы… свободны, ваше величество.
— Вы свободны, ваше величество, — медленно повторил Александр, потом коротко кивнул. — Что ж, значит, я еще, все-таки, король. Кто отдал такое распоряжение?
— Правительство.
— Юсуф! Спасибо тебе, я знал, что ты вспомнишь Яромира.
Услышав это имя, и Тихон, и два стража заволновались, Александр заметил их растерянные переглядки.
— О, не волнуйтесь, я ничего ему не сделаю. По крайней мере, пока.