Венец лжи
Шрифт:
Я нахмурилась.
— Тогда зачем об этом лгать?
— А почему бы и нет? — пожал плечами Пенн. — Зачем кому-то знать, кто мы такие и, что делаем? Почему мы должны говорить им правду, когда они сами насквозь фальшивы?
Меня злило то, что он совершенно прав.
Он уперся рукой в кирпичную стену, нависнув надо мной. Если он снова ко мне прикоснется, очень сомневаюсь, что у меня хватит силы воли снова его остановить. Мой клитор все еще пульсировал от его прикосновения, отдаваясь в венах призрачным криком.
— Не приближайся.
Пенн
— Хорошо.
Вскинув руки в знак капитуляции, он держался на расстоянии, но не отходил.
— Что мне сделать, чтобы ты позволила мне снова к тебе прикоснуться? — его голос упал до шепота. — Потому что я очень хочу снова тебе прикоснуться.
Я вздрогнула, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своих мыслях, а не на плавящемся внутри жаре. То, что Пенн стоял так близко, только ухудшало дело. В клубе, освещенный отблесками неоновых огней и очерченный тенями, он был прекрасен, но здесь… Здесь, в безлюдном переулке, куда едва проникали редкие огни квартир и уличных фонарей, он был окутан таинственной темнотой.
Его плечи красиво облегал блейзер. Оголенные предплечья Пенна были жилистыми и загорелыми. Напрягшись всем телом, мужчина с кошачьей грацией взмахнул рукой, нивелируя пульсирующее между нами возбуждение, будто это не он только что разжег до предела мое либидо.
— Я больше не отвечаю на твои вопросы, — прошипела я. — Кто ты, черт возьми? Чего ты от меня хочешь?
Тяжело вздохнув, он надул губы, немного размазав кровь, от чего стал казаться наполовину вампиром.
— Ты уже знаешь, чего я хочу.
— Но кто ты такой?
— Я тот, кто может сделать тебя свободной.
— Я не понимаю, что это значит.
— Это значит, что тебе не нужно меня бояться.
Я сжала руки, пытаясь успокоиться. Мысль о драке в пустынном переулке с незнакомым мужчиной — даже с тем, кто меня трогал и целовал — совершенно не вдохновляла. И снова на ум пришел незнакомец, я не могла перестать сравнивать этих двух мужчин.
Незнакомец был героем.
Пенн — антихристом.
Один — спасением, другой — проклятьем.
Я знала, кто из них мне нравится больше.
Я выпрямилась, пытаясь унять дрожь в ногах и не выдать свою ложь.
— Я тебя не боюсь.
Пенн склонил голову набок.
— Ты в этом уверена?
— Я больше ни в чем не уверена.
Он провел рукой по волосам, взъерошив пряди.
— Разве не в этом суть?
— Хватит отвечать вопросом на вопрос.
— Хорошо, — Пенн выпрямился во весь рост, расставив ноги. — Ты сказала мне «да». Я не позволю тебе взять свои слова обратно. Но постараюсь тебя успокоить.
Его лицо напряглось, как будто в этой игре ставки для него были более высоки, чем ему хотелось бы показать.
— Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. Я буду лгать о нас всем. Нарисую картину, которая не соответствует действительности. Я буду причинять
Мой голос упал до робкого шепота.
— Что?
— Что я не буду лгать тебе. С тобой я всегда буду честен. Я причиню тебе боль, только если ты сама этого захочешь, и даже если я это сделаю, все равно буду тебя защищать. Стань моей, позволь мне взять все под контроль, и я обещаю, что тебе это понравится.
Услышав слово «больно», я сразу представила, как он меня насилует.
— С чего это мне вдруг понравится то, что ты причиняешь мне боль?
— Со временем узнаешь. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Я помолчала, сделав еще один вдох. Мой мир исчез, и у меня не было возможности вернуть все назад. Я снова оказалась на развилке, в грязном переулке. Но в отличие от прошлого раза, когда мне пришлось умолять незнакомца о помощи, сейчас убеждать меня должен был Пенн.
Он пошевелился в темноте, и я невольно снова обратила внимание на его внушительный рост, стройное тело и неоспоримый контроль.
— Скажи, что ты имеешь против?
— Что я имею против?
— Да, что ты имеешь против того, чтобы я тебя трахнул.
Мой рот непроизвольно наполнился слюной, но я не сглотнула. Мне не хотелось проявлять никаких признаков слабости.
— Столько много всего, что замучаюсь перечислять.
— Попытка — не пытка, — он скрестил руки на груди.
Мне хотелось опустить глаза, нервно разгладить пальцами платье.
Я не сделала ни того, ни другого. Решила общаться с ним как с любым слишком напористым управленцем при обсуждении условий успешной деловой сделки.
— Я нахожу тебя высокомерным и грубым.
«И от этого вся теку».
Я вздернула подбородок.
— Мне не нравятся лжецы, и мужчины, считающие, что могут меня использовать.
«И несмотря на это, я подумываю о том, чтобы потерять с тобой девственность».
Пенн потер подбородок, скользнув по мне взглядом так, будто слышал мои безмолвные ответы и сосредоточился только на них.
— Я высокомерен, потому что добился успеха дорогой ценой. А груб, потому что у меня нет времени на идиотов, — он шагнул вперед и навис надо мной, одним взглядом припечатав к стене. — Ты уже знаешь, что тебе я лгать не буду.
Пенн наклонился ко мне, нарушив личное пространство, и коснулся носом моего уха.
— И обещаю, что буду тебя использовать. Я буду использовать тебя каждое утро и каждую ночь. Использовать тебя спереди и сзади. Привязанную к кровати. Но при каждом использовании ты будешь просить еще. Ты будешь умолять меня, Элль, — он обхватил губами мою серьгу и потянул, пока у меня в ухе не вспыхнула острая боль.
— Вот чего тебе следует бояться. Ничего более.
Я оттолкнула его и направилась к тротуару.