Венецианское ожерелье
Шрифт:
На вершине утеса Андреа приостановилась, чтобы восстановить дыхание, и направилась через сад к дому. Дверь была заперта. Андреа постучала по стеклу, но никто так и не отозвался. Что за странное место, думала она, вернувшись на тропинку и обходя дом. Не очень-то это вежливо. Она попыталась войти через боковую дверь, надеясь избежать столкновения с раздраженной Харриет у главного входа. Ей повезло. Войдя в дом, Андреа оказалась в передней, примыкающей к главному коридору. Когда она повернула к лестнице, до нее донеслись обрывки разговора. Андреа тут же узнала голос Дориан, и, судя по живости тона, та беседовала не со своей золовкой. Затем раздался
В холле Андреа увидела Харриет, направлявшуюся в ее сторону. Андреа быстро взяла себя в руки и начала подниматься по лестнице, пытаясь скрыть от прощупывающих глаз прислуги охватившее ее волнение. А почему, собственно, задалась она вопросом, ее так взбудоражил голос человека, которого она и видела-то всего раз в жизни?
Андреа проскользнула через холл в свою комнату, чтобы одеться к ужину. Она нашла, как ответить на свой вопрос: волнение вызвано напряжением поиска. Целеустремленная и решительная даже в детстве, Андреа всегда поднимала брошенную перчатку: первой ныряла весной в ледяную воду бассейна, выбирала только непроходимые тропы, как накануне, на пляже. Упрямо штурмовала высоты, даже если боялась смотреть вниз. Ничто, даже леденящая кровь тревога этого дома, не могло сбить ее с намеченного пути. Трагедия завела ее сюда, упорство и чувство противоречия удержали. Через Закари Прескотта и драгоценности его дядюшки она получит долгожданный ответ. Вот это предвкушение близкой развязки и повергло ее в трепет.
Но вряд ли это объясняло, почему она выбрала для ужина зеленое платье, которое превосходно оттеняло цвет ее глаз, заставляя их сиять изумрудным светом, как сказал тогда Зак. Необъясненным осталось еще и то, почему она, смотрясь в зеркало и обдумывая слова Зака, в то же время со всей отчетливостью ощущала на щеке прикосновение его руки из того холодного, пасмурного дня в офисе. Прикосновение было неожиданным, волнующим, почти вызывающим. И своему отражению в зеркале Андреа, в свою очередь, бросила молчаливый вызов: не обращая внимания ни на Дрого-Мэнор, ни на Зака Прескотта, ни на все свои мысли об этом человеке, над которыми она, похоже, не властна, выяснить затерянную в прошлом истину.
Все они ждали ее в гостиной, вместительной квадратной комнате. Вдоль одной стены шел ряд французских окон, открытых навстречу теплому вечернему бризу. В дальнем углу комнаты стоял кабинетный рояль. Было трудно даже предположить, когда за него садились последний раз. Давным-давно расстроенный и наверняка неисправный, он придавал комнате горький оттенок обветшавшей элегантности.
Порыв ветра подхватил портьеры и растрепал прическу Дориан. Она отошла в сторону, заправляя выбившуюся прядь в мягкий пучок на шее. Что-то в ней изменилось. Рейчел казалась прежней, по крайней мере в трауре, сидя на диване, она походила на большую черную ворону.
Неуловимая перемена, произошедшая с Дориан, и удручающее постоянство поведения Рейчел Андреа отметила мельком, где-то на периферии сознания. Она не смогла бы с уверенностью описать то, что происходило перед ее глазами. Женщин для нее не существовало. Был только мужчина. Он стоял у бара в углу комнаты и разливал напитки. Позже Андреа вспомнит и удивится, что он не пролил ни капли мимо бокала, хотя все это время он не сводил с нее глаз.
Все словно замерли. На целое мгновение дом погрузился в тишину, как вдруг новый порыв ветра взметнул портьеры и сдул газету с кофейного столика. И все пошло своим чередом: Дориан повернулась, чтобы закрыть окна; Рейчел нагнулась за газетой; Зак поднял бокал в молчаливом приветствии и улыбнулся.
— Я же говорил, что загляну для проверки, — бросил он небрежно.
В легких брюках и хлопковой рубашке с короткими рукавами он был совсем не похож на того целеустремленного бизнесмена, с которым она разговаривала в Нью-Йорке. Но глаза были прежними: такие же холодные, серые, испытывающие.
И вновь, как тогда на лестнице, а потом у зеркала, Андреа была смущена неожиданным наплывом ощущений, вызванных тем, кто, возможно, и был ее врагом. Зак каким-то образом связан с трагедией в Венеции, и все же он будоражил ее чувства.
Зак подал бокал Дориан и поинтересовался у Андреа:
— Что бы вы хотели выпить?
Прежде чем Андреа успела ответить, Рейчел заметила:
— Вино будет и за ужином, а он, я полагаю, уже подан. — Она бросила взгляд на дверь, у которой стояла Харриет, своим молчаливым присутствием подтверждавшая ее слова.
Дориан быстро перевела взгляд с Зака на Андреа, поставила бокал и, пожав плечами, пошла следом за Рейчел через холл к столовой. Зак предложил руку Андреа. Похоже, это его забавляло. Андреа была уверена: что бы ни случилось, Зак настоит на своем. По крайней мере во время обеда будет кому приструнить Рейчел.
Андреа взяла его под руку. От упругой уверенности его руки по ее телу разлилось всепоглощающее тепло. От досады и смущения она покраснела: подобные ощущения совсем не вязались с ее планами. Прямо и твердо шла Андреа рядом с Заком, решив во что бы то ни стало смирить огонь, бушевавший внутри, но не смогла сдержать лихорадочное биение сердца. Все слилось в одну мелодию: дробь ее пульса, мерный и глубокий ритм его крови, ощущение поддерживающей руки, даже поступь двух идущих впереди женщин, даже застывшая официальность столовой, когда они рассаживались. Оно трепетало и замирало, ее сердце. Так неуместно, так абсурдно. И ничего нельзя было с этим поделать.
Зак усадил Андреа справа от себя на противоположной от Рейчел стороне длинного стола, а сам занял место напротив Дориан. В конце концов на расстоянии от него Андреа смогла успокоиться и сосредоточиться на еде. С обедом Харриет помогал местный паренек, и многие блюда казались Андреа непривычными деликатесами.
В ответ на ее восторженное замечание Рейчел проговорила:
— Мой брат всегда настаивал на том, что к столу должны подаваться изысканные блюда…
— Если кому-то нравится питаться исключительно дарами моря, — перебила ее Дориан.
— …из лучшего, что приносит ежедневный улов, — продолжала Рейчел как ни в чем не бывало.
Дориан стушевалась, предоставив Заку самому налаживать беседу. И он со знанием дела стал рассказывать об острове, просвещая Андреа относительно местных обычаев и истории. Рейчел со своей обычной язвительностью разражалась нравоучительными комментариями, а Дориан ей мило противоречила. Пока разыгрывался этот спектакль, Андреа в недоумении пыталась понять, насколько типичны для этого семейства подобные застольные развлечения. Так ли явно Рейчел и Дориан демонстрировали свои разногласия, когда место во главе стола занимал Карл Нэвилл? Или Закари Прескотт своим появлением спровоцировал эту пикировку?