Венецианское ожерелье
Шрифт:
Когда Зак поцеловал ее, она ощутила растущее желание и покорилась этому чувству, позволив себе раствориться в мягко накатывающих волнах удовольствия. Буря страсти, обрушившаяся на них в темноте ночи, утихла и сменилась приливом нежности и ласки, игривыми, легкими поцелуями, дразнящими прикосновениями пальцев. Андреа осторожно дотронулась до лица Зака, провела подушечками пальцев от переносицы вниз, к кончику носа, и дальше, по линии скул, к шраму на его щеке. Шероховатая колкость появившейся за ночь на его лице щетины стала еще одной приятной неожиданностью в
Оба они чувствовали себя удивленными и благодарными путешественниками в прекрасных неизведанных землях, щедро расточающих свои богатства, ничего не требуя взамен. Но то, что начиналось как легкая ленивая игра, захватывая их все больше и больше, неминуемо должно было закончиться близостью. Но даже тогда им незачем было торопиться. Они уже познали друг друга — у них было время. И это время стало их временем. Их тела соединились в едином танце, полном радости и гармонии. И когда все уже закончилось для них в последнем общем аккорде, Зак долго еще не размыкал своих объятий, вновь и вновь шепча ее имя. Полная радости и изумления, Андреа почувствовала, что погружается в сон, который на время разогнали солнечные лучи. На ее лице блуждала блаженная улыбка: хотя солнце и заставило ее встрепенуться, проснулась она все-таки из-за Зака.
— Я бы вот так целый день провалялась, — пробормотала она и, прежде чем окончательно провалиться в сон, успела подумать, до чего же все было чудесно и как хорошо было бы проснуться опять в его объятиях.
Все вышло не совсем так, как ей хотелось. Часом позже Зак бесцеремонно сдернул с нее простыню и протащил ее через всю кровать туда, где он уже пятнадцать минут сидел, нетерпеливо поглядывая на нее и недоумевая, когда же она наконец соизволит проснуться.
Андреа немного поворчала, а потом устроилась у него на коленях.
— Все равно нам рано или поздно придется покинуть эту гостеприимную комнату и выйти на свет Божий, — поддразнил ее Зак.
— Ни за что! — ответила Андреа, прильнула к нему, обхватив руками спину Зака, и спрятала голову у него на груди. Она подтянула ноги и застыла тугим калачиком в его объятиях. Андреа не чувствовала себя готовой отстраниться от всего этого и встретиться лицом к лицу с тем миром, о котором он говорил. По крайней мере не сейчас. Но Андреа уже чувствовала, что проснулась, и пробуждение принесло с собой мысли. Она думала о Заке, думала о них обоих.
Хотя они не произнесли ни слова о любви, Андреа знала, что такого человека, как Зак, она смогла бы полюбить. Все ее сомнения и страхи растаяли под его поцелуями и ласками.
Зак легонько ущипнул ее за ягодицу:
— Вижу, вижу: ты не спишь. Так что приоткрой свои ясные очи и скажи мне, что ты думаешь о том, чтобы устроиться здесь поуютнее?
Андреа спрятала улыбку у него на груди и повернула голову так, чтобы можно было говорить без риска быть неправильно понятой:
— Я только думала-гадала, как повлияет то, что между нами произошло, на положение вещей.
— Значит ли это, что мне необходимо уволить тебя с должности коллектора и нанять уже в другом, несколько более сомнительном качестве? — засмеялся Зак. — Нет, конечно. Я хочу, чтобы ты закончила работу. Это по-прежнему очень важно. Изменилось только одно. Теперь ты и сама по себе много для меня значишь.
Вот и все, хотя она дала ему достаточно времени, чтобы сказать больше.
Зак закрыл глаза и расслабленно откинулся на изголовье кровати, увлекая Андреа за собой. Выражение удовлетворенности, сквозившее во всем облике Зака, смягчило резкие черты его лица. Он не был готов к тому, что ему предстояло сейчас услышать, к тому, чем она собиралась с ним поделиться. Пальцы Андреа бродили по его мускулистой груди, зарываясь в заросли густых вьющихся волос. Все-таки она решила начать разговор. Попыталась убрать руку, но Зак накрыл ее своей ладонью:
— Не надо, Андреа. Твои руки такие мягкие, такие нежные…
— Я не могу говорить, когда мы заняты этим. А мне надо с тобой поговорить. У нас есть что обсудить, Зак, — упорно продолжала она, стараясь не обращать внимания на то, что он в это время нежно покусывал кончики ее пальцев.
Его глаза приоткрылись.
— В самом деле?
— Да. Очень важная вещь, которую тебе необходимо знать.
Андреа попыталась высвободиться из рук Зака, чтобы сесть напротив, но он не дал ей даже пошевелиться.
— Ну уж нет. Или мы говорим вот так, или никакого разговора не выйдет, — вынес он свой вердикт, все еще не уловив серьезности в ее тоне.
Андреа закусила нижнюю губу и нахмурилась. Зак не мог разглядеть выражения ее лица и продолжал дурачиться:
— Ну, конечно, теперь ты скажешь мне, что получила эту работу, предъявив поддельные документы и рекомендации.
Сердце Андреа словно подскочило и забилось так, будто хотело вырваться из ее груди.
— Что ты вовсе никакой не коллектор, а диверсант, подосланный, чтобы истребить на корню все кофейные деревья Нэвиллов.
Она расслабилась и даже издала нечто отдаленно напоминающее смех, но ей по-прежнему казалось необходимым рассказать Заку то, что она и не собиралась говорить ни ему, ни кому-либо еще, пока в составлении каталога не будет поставлена последняя точка. То, что между ними произошло, те чувства, которые она сейчас испытывает, а Андреа была уверена, что в этом они взаимны, заставило ее изменить свои планы. Всего она ему не откроет, Андреа чувствовала, что еще не готова говорить о своем прошлом. Драгоценности Каппелло пока не найдены, чего не скажешь об ожерелье Леонардо Доны. И он просто обязан знать об этом.
— А вот и нет, — сказала она, пытаясь подстроиться к игривому тону Зака. — Я и в самом деле коллектор, и даже весьма неплохой. Я знаю, что делаю, Зак.
Он протянул руку, взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Посмотрел на нее узкими щелочками серебристых глаз:
— Звучит более чем серьезно.
— Так оно и есть.
Сделав глубокий вдох, Андреа рассказала ему о той части коллекции, с которой уже успела познакомиться, об ожерелье Леонардо Доны и своих подтвердившихся подозрениях.