Венецианское ожерелье
Шрифт:
— Нет, не знала. На самом деле я вообще о кофе ничего не знаю, кроме… — Она подняла свою чашку.
— Того, как его пить. Ну конечно. Этим искусством я тоже владею в совершенстве, но знаю и еще кое-что. Могу немного поработать для тебя гидом. Ну, что теперь скажешь?
— Твоя взяла.
— Превосходно. Встречаемся через полчаса у конюшни. В палисаднике увидишь дорожку, иди по ней.
Андреа натянула джинсы и топик, надела теннисные туфли. Вряд ли это можно было назвать идеальным костюмом для верховой езды, но за неимением лучшего сойдет. Она не садилась в седло с подросткового возраста, с тех самых пор, когда вместе с отцом они долгими
Андреа прошла по дорожке через палисадник и спустилась по крутому склону холма к конюшням. Ветхие, разбросанные там и сям строения казались весьма просторными. Наверное, было время, когда здесь кипела жизнь, но сейчас в загоне меланхолично пощипывала травку одинокая кобыла, а еще три лошади стояли под седлами во дворе конюшен и дожидались наездников. Бретт с Дориан стояли рядом, прислонившись к ограде, и что-то при виде этой сцены заставило Андреа остановиться.
Лошади обнюхивали друг друга, тревожно переступали с ноги на ногу, бродили кругами вокруг коновязи. Те двое стояли неподалеку, неподвижно, очень близко друг к другу и говорили о чем-то так тихо, что Андреа не могла расслышать ни слова. Она гадала, что бы могло их так увлечь, и вдруг подумала, что скорее всего драгоценности, коллекция Нэвилла, тема, занимавшая последнее время всех. Да так ли это? Сцена, которую она наблюдала, казалась чуть ли не интимной. Бретт низко склонился к Дориан, практически касаясь щекой ее рыжих волос. Та стояла, слегка откинувшись, и опиралась спиной на его руку, лежащую поверх ограды.
Или это игра ее воображения, или такое и в самом деле могло произойти: Бретт и Дориан, прелестная молодая вдова и обаятельный красавец пасынок? Одна из лошадей тихо заржала. Бретт поднял глаза, заметил Андреа и крикнул ей, чтобы она поторапливалась:
— Нам еще многое нужно успеть до заката.
Дориан надела широкополую шляпу, Бретт отвязал лошадей, тут и Андреа показалась. Атмосфера сразу же утратила свою пикантность. Приглядевшись к ним вблизи, Андреа решила, что у нее разыгралось воображение. Между ними не было и намека на романтические отношения. Но они вполне могли о чем-то сговориться. Она постаралась выкинуть эту мысль из головы, решив, что в своих бесконечных подозрениях становится параноиком.
Она вскочила в седло так же легко, как и ее спутники, и они рысью снялись с места.
— В следующий раз мы подберем тебе что-нибудь более подходящее из одежды, — бросила Дориан через плечо, выезжая вперед. Андреа не стала кричать ей в ответ. Она была абсолютно уверена, что следующего раза не будет. Это после того-то, как они услышат ее новости? Эта небольшая прогулка по кофейным полям Нэвиллов наверняка станет для нее последней.
Они все скакали и скакали. Позади остались огромные, крытые бамбуком площадки для саженцев. Сквозь такую крышу солнце пробивается тонкими, подвижными лучами, и ряды нежных растений получают ровно столько тепла и света, сколько им необходимо.
— В следующем году их пересадят на холмы, — объяснял Бретт, — и расстояние между рядами будет намного больше, чтобы им было куда расти.
Они остановились за зданием конторы так, чтобы Андреа могла видеть ванны с желобами и шлюзами и помещение, в котором находилась помпа. Дориан, выглядевшая утомленной, пустила свою лошадь попастись, пока Бретт показывал Андреа окрестности.
— Сначала их вымачивают здесь, — объяснял Бретт, — хорошие ягоды опускаются на дно.
— Погоди. Ягоды? Мне казалось, мы говорим о кофейных зернах.
Бретт рассмеялся:
— В каждой ягодке по два кофейных зернышка. А вот здесь стоит пульпа. Ягоды проходят через эти машины. Пульпа движется и отделяет зерна от мякоти. Зерна опять направляются в ванны, а потом их для просушки рассыпают вон там, на цементных плитах. Высохнут — на молотилку, потом к сортировщикам. Долгий, нудный процесс, Дориан скажет.
— Это, должно быть, захватывающее зрелище. Как я хотела бы увидеть это в действии, — заметила Андреа.
— Что ж, может, у тебя и получится. Первый урожай снимут через месяц или около того. Подожди, и все дела, — ухмыльнулся Бретт.
И опять Андреа промолчала. Еще день, может, два, и они узнают, что она для них приготовила. И тогда никаких предложений она уже не дождется. Разве только предложат убраться с острова подобру-поздорову.
Они вновь стали подниматься в гору и во главе с Дориан, практически незаметной под яркой соломенной шляпой, узкой, петляющей тропинкой вышли на плоскую долину. Холмы скрыли солнце, набросив на наездников вуаль полутени. Дориан вздохнула с облегчением и сдернула шляпу, оставив ее болтаться за спиной на мексиканский манер. Ее сияющие рыжие волосы свободно рассыпались по плечам, и Андреа в который раз подумала, до чего же она красива, гадая, чувствует ли это Бретт. Он тоже бросал взгляды в сторону Дориан, но в них читался укор, а не восхищение.
— Еще пару миль, Дориан. Ты выдержишь.
— Да, но я никак не предполагала, что мы собираемся объезжать всю плантацию.
— Потерпи немного, — сказал Бретт. — Бьюсь об заклад, ты никогда не видела кофейных деревьев в цвету.
— Ты абсолютно прав, — отозвалась Дориан.
— Вообще-то, — признался Бретт, — я тоже не видел, но управляющий уверял меня, что большинство деревьев сейчас в полном цвету, а на это стоит посмотреть.
Дориан пустила лошадь галопом и остановилась, поджидая остальных, на гребне холма. Внизу, на широком поле, раскинувшемся между холмами, акр за акром, насколько хватало глаз, росли кофейные деревья. Они были ненамного выше поднятой руки самых высоких сборщиков кофе, и все стояли в цвету. Белые гроздья лепестков в сияющей листве зачаровывали, а мимолетность этой красоты делала ее еще более привлекательной.
— Что бы ни случилось, они все равно будут цвести, — прервал восхищенное молчание Бретт. — С этих деревьев урожай можно снимать хоть сто лет. Вопрос только в том, как извлечь из этого выгоду.
— Думаешь, это возможно? — поинтересовалась Андреа.
— Да, возможно. У Зака есть вполне осуществимый проект, но все упирается в деньги.
— А что насчет сахарного тростника? — Андреа помнила, что это был еще один источник доходов Нэвиллов.
— Зак собирается перепахать поля и засадить все деревьями, чтобы потом продать их на сруб. Мой отец настаивал, чтобы тростник продолжали выращивать, но даже в последние годы, когда нашествия насекомых не уничтожали посевы, сахаро-рафинадный завод приносил одни убытки. Нет, кофе — единственная наша надежда.
— Что ж, это все очень мило, — сказала Дориан, — но теперь я, пожалуй, вернусь домой и приму ванну.
Солнечные лучи пробились сквозь кроны деревьев, и Дориан опять спряталась под шляпой. Она выглядела такой же свежей, как и в начале прогулки, хотя Андреа и Бретт уже взмокли.
— Она не хочет, чтобы даже один лучик ультрафиолета прикоснулся к ее ослепительной коже, — прокомментировал Бретт.
— Ты бы уж лучше следовал моему примеру, Бретт, — язвительно посоветовала Дориан, — или очень скоро твою прекрасную кожу украсят морщины.