Венера из меди
Шрифт:
Опять выведен из игры! Это всегда происходит со мной. Почему-то единственными клиентами, которые обращались ко мне, оказывались бесхребетные типы. Едва я начинал проявлять интерес к их серенькой жизни, как они начинали сомневаться в нужности меня.
Я мог бы решить эту задачу. Мне нравилось ей заниматься. Не беда; за несколько недель наблюдения я мог выставить этим женщинам грабительский счет, а затем отщипнуть еще перед самой грязной частью расследования. Это был лучший способ ведения дел, для человека склонного с философии. Пусть у местных представителей закона и порядка
Но это был не конец дела.
Я собирался надменно прошествовать мимо домика, где скрывался привратник Гортензиев, как заметил кого-то, кто ждал поблизости в тени – тонкие руки и черные усики, делящие лицо пополам.
– Гиацинт!
Он ждал меня.
– Фалько, мы можем поговорить?
– Не вопрос.
– Я должен спешить. Нам всем приказано не общаться с тобой.
– Почему так?
Он нервно взглянул на дом. Я стащил его с главной дорожки, и мы присели на корточки под сосной.
– Оставим почему, но что случилось?
– Ты беседовал с Виридовиксом…
– Да, и я намеревался побеседовать еще раз сегодня…
Гиацинт коротко рассмеялся, затем поднял сосновую шишку и швырнул ее между деревьев.
– Они тебе заплатили? – спросил он.
– Ну, они меня уволили, и еще предстоит увидеть, получу ли я деньги!
– Как только выставишь им счет. Они не хотят осложнений.
– Осложнений? Каких осложнений?
Он помолчал мгновение, потом произнес:
– Тебе больше не удастся поговорить с поваром. Виридовикс мертв.
XXXIX
Как только он это сказал, я почувствовал, что меня прошиб холодный пот.
– Как это произошло?
– Он умер этой ночью. Во сне.
– Точно так же как Нов?
– Нет. Он выглядел довольно спокойным. Казалось, что все по естественной причине…
– Ха!
– Он был здоров, – нахмурился Гиацинт.
– Повара всегда могут позволить себе что-нибудь из еды.
Для Виридовикса не возраст, по моей оценке, ему было лет тридцать. Как и мне, совсем молодой.
– Кто нибудь занялся его смертью?
– Еще чего! Кто-то предложил Феликсу, что это может быть убийством, но тот отверг, мол, возможно, Виридовиксу стало так стыдно, что Гортензий Нов умер после его кушаний, что он совершил самоубийство…
– Это возможно?
– Ты сам встречался с ним! – рассмеялся Гиацинт.
– Да! Другие что-нибудь будут делать по этому поводу?
– Если вольноотпущенники скажут "нет", то как мы сможем? Он ведь был, – сухо указал мой собеседник, – просто раб!
Таковы были его друзья. Я закусил большой палец.
– Претор, что расследует смерть Нова, должен был об этом узнать!
Гиацинт шаркнул ногой по рыхлой земле.
– Забудь об этом, Фалько! Претор взял большой кредит, который ему подписал Крепито,
– Я думал, они хотят защитить свои интересы. Думал, именно поэтому они наняли меня!
Гиацинт выглядел смущенным.
– Я никак не мог понять, почему они выбрали именно тебя, – он на меня не смотрел. – У тебя репутация неудачника…
– Ох…. Ну спасибо! – я воздержался от ругательства. Но затем выдал его до конца. Это было одно из выражений моего брата – особенно цветистое. Раба впечатлило.
– Если они верили в это, то почему поручили это мне?
– Возможно, они думали, что ты обойдешься им дешевле.
– Тогда, возможно, это была одна из их ошибок!
Мне вспомнилось, как Елена говорила, что произвести впечатление на этих кошмарных людей можно только величиной трат.
Даже не видя тело, я разделял сомнения прислужника о смерти повара.
– Виридовикс тоже был отравлен, – сказал я.
– Но паралич был не такой сильный, как у Нова.
– Ты видел оба тела. Ты согласен?
Раб кивнул. Я принял решение.
– Мне было необходимо поговорит с Виридовиксом более подробно о вчерашнем дне. Но теперь он умер. Ты можешь найти кого-нибудь глазастого типа, который был на кухне пока готовилась еда для вечеринки?
Он выглядел неуверенным. Я напомнил ему, что никто кроме и пальцем не пошевелит, чтоб смерть повара была отомщена. Я сообщил ему свой новый адрес. Затем, поскольку он все больше беспокоился, что меня могут увидеть здесь, я позволил ему вернуться в дом.
Я сидел под деревом, думая о человеке из Галлии. Он мне понравился. Он смирился со своей судьбой, но сохранил свой стиль. В нем была какая-то целостность. Он был достойным человеком.
Я долго думал о нем. Я был перед ним в долгу.
Он, без всякого сомнения, был убит. Должно быть, это был более медленный яд, чем тот, который поразил Нова, менее опасный. Можно предположить, он тоже был предназначен для Нова, – и я думаю, он был не единственной жертвой, на которую рассчитывали.
И еще, я никак не мог себя убедить, что один и тот же человек приготовил оба яда. Или, по крайней мере, что были сделаны две попытки, возможно, чтоб подстраховаться. Но я знал, как второй яд должна была получить жертва, это знание будет долго меня преследовать. Яд, должно быть, был среди горько-пряных специй, и повар принял его из своей чаши с фалернским.
И я помнил, что сам смешал для него вино; я сам убил Виридовикса.
XL
Когда я ехал на наемном муле на юг, половина меня твердила, что это дело не завершится, пока я не разрешу его, даже если мне придется работать бесплатно. Это была смелая и благородная половина. Другая половина (думая о Виридовиксе) просто чувствовала себя мерзкой и усталой.
Я отправился домой. Не было никакого смысла идти куда-либо еще. В частности, не было никакого резона идти ругаться с Севериной Зотикой, пока я не обзаведусь чем-нибудь, что поможет половчей ухватить эту конопатую змею женского пола.