Венера из меди

Дэвис Линдсей

Еще салат

Фрукты.

Простенько, но ничто не было отравлено, это я мог гарантировать.

У нас было изысканное вино, которое принес Петроний (он назвал мне марку, но я забыл). Ну, может, я и преувеличиваю чуток. Мои дядюшки со стороны матери занимались выращиванием овощей на продажу, так что в нашей семье представление о салате никогда не ограничивалось просто нарезанным вареным яйцом на горке листьев цикория. Даже трое моих неприглашенных сестер прислали свои взносы, чтоб я почувствовал себя виноватым; у нас был большой поднос белых сыров, а также холодная

колбаса и ведерко устриц, чтоб поглотать с простой зеленью. Еда, буквально, вываливалась за двери – так как Юния не раз доставляла себе удовольствие относить блюда слоняющимся внизу преторианским стражам нашего почетного гостя.

Все сказали мне, что палтус вышел отменным. Как повар, я был слишком занят, чтоб попробовать его самостоятельно. Тминный соус, должно быть, оказался удачной приправой, когда я потянулся к нему, кувшин был уже пуст. И только у меня появилось время присесть, оказалось, что свободное место есть только в коридоре. Было так шумно, что у меня разболелась голова. Никто не удосужился беседой со мной, словно я был просто усталым поваренком. Я мог видеть, как моя мать сгрудилась в углу с Петронием и его женой, обсуждая их потомство, вероятно. Мои шурины жрали и пили, и тайком пукали. У Майи была икота, что было неудивительно. Юния прилагала все усилия, чтоб поухаживать за Его Цезарейшеством, что тот терпеливо переносил, хотя было видно, что он был гораздо сильнее увлечен Еленой Юстиной.

Темные глаза Елены постоянно следили за моими гостями; она и Майя делали много полезного: поддерживали беседу, передавали по кругу блюда. Елена была недоступна. Если я позову, она меня не услышит. Я хотел поблагодарить ее. Я хотел пойти и забрать ее, затем увести в одну из моих пустых комнат и заниматься любовью, пока никто из нас и шевельнуться не сможет…

– Где ты ее нашел? – взвизгнула у моего правого уха Майя, когда она тянулась, чтоб положить побольше клейкого палтуса на мою тарелку.

– Она нашла меня, я думаю…

– Бедная девочка, она тебя обожает!

Я почувствовал себя человеком, который выбрался шатаясь из пустыни:

– Почему ты так думаешь?

– Она так на тебя смотрит! – хихикнула Майя, единственная из моих сестер, кто действительно любил меня.

Я возился со своей добавкой. Затем, сквозь гвалт восьми голосов, говорящих одновременно, Елена подняла голову и заметила, что я наблюдаю за ней. На ее лице было всегдашняя смесь ума и характера, которые встряхнули меня. Она слегка улыбнулась. Знак мне, что все наслаждаются моей вечеринкой; затем наступил момент, когда все на мгновение смолкли.

Тит Цезарь наклонился, чтоб что-то сказать Елене. Она тихо ответила ему, как обычно вела себя при людях – ничего общего с тираном, что только что топтал меня. Тит, казалось, был восхищен ею столь же сильно, как и я. Кто-то должен был бы ему сказать, что когда сын Императора желает поразвлечься, почтив своим посещением дом бедного человека, он может есть рыбу и потягивать вино, и оставить стражу снаружи, чтоб поразить соседей – но он должен быть сдержан, если захочет пофлиртовать с девушкой бедного человека… Он без усилий произвел впечатление на мою родню. Я ненавидел его за его счастливую способность Флавиев приходится везде ко двору.

– Выпьем за хозяина! – кто-то в шутку помянул меня, как обычно поступают люди. Елена Юстина казалось выговаривала Титу, она бросила взгляд в мою сторону, и я понял, что она набросилась на него за то, как со мной обошлись во Дворце. Я подмигнул ему, он смущенно улыбнулся.

Моя сестар Юния протиснулась куда-то мимо меня. Она бросила взгляд на Елену:

– Идиот! Ты должно быть скоро совсем упадешь в цене! – фыркнула она, не потрудившись подождать и посмотреть, огорчился ли я. И снова я был типичным хозяином вечеринки: усталым и заброшенным. Моя рыба остыла, пока я раздумывал. Я хмуро заметил, что когда домовладелец заново штукатурил стены, раствор высох, и теперь трещина, проходившая через весь коридор по длине, стала шириной в мой большой палец. Итак, я был председателем идеальной римской вечеринке: вкусный ужин для моей семьи, друзья и покровитель, которого я почитал. Я чувствовал себя подавленным и не выпил ни капли, меня оскорбила моя сестра, мне пришлось смотреть, как красавчик Цезарь пытается отбить у меня подружку, и я знал, что когда все остальные весело разбегутся, развалины, что они оставят позади, мне придется разгребать еще много часов.

Одной из приятных особенностей моей семьи было то, что как только они съедят и выпьют все, до чего смогут добраться, они быстро исчезают. Моя мать, извинившись за свой возраст, отбыла первой, хотя и не до того, как супруга Петрония Сильвия крикнула, не дав Титу выбросить прочь останки палтуса. Разумеется, ма позаботилась прихватить скелет и бульон от палтуса на потом. Петроний и Сильвия проводили мою мать домой (с ее ведром костей). Тит не забыл сказать ей что-то лестное о Фесте (который служил под его началом в Иудее). Все еще не оправившись от чуть не случившейся катастрофы с остатками рыбы, его честь решила, что было бы тактично, если бы он тоже удалился. Он уже поблагодарил меня и взял Елену под руку.

– Дочь Камилла Вера отстаивала твои интересы, Фалько!

Я задавался вопросом, слышал ли он, что мои отношения с Еленой выходили за рамки моей профессии, и знал ли он, как я активно пытался удержать ее здесь. Он выглядел неосведомленным. Скользкий ловчила.

Я слегка поклонился ей:

– Я думал мы решили, что твоя роль сегодня вечером будет всего-лишь любезно передавать по кругу маслины и пересчитать кубки для вина, прежде чем кто-то уйдет!

Тит предложил Елене отвезти ее домой.

– Благодарю тебя, – ответила она в своей твердой манере, – но Дидию Фалько доверено позаботиться обо мне. (Прежде я был ее телохранителем.) Тит пытался настаивать.

– Ему нужно зарабатывать! – зашипела она довольно явно.

Тит рассмеялся:

– О, деньги я ему дам…

– Бесполезно, сударь, – язвительно заметила Елена. – Без работы он не возьмет никакой оплаты. Ты знаешь, какой щепетильный этот Фалько!

Однако она была дочерью сенатора. У меня не было никаких формальных прав на нее. Было невозможно нанести обиду сыну Императора, ссорясь на пороге по простому вопросу этикета, так что я, в конце концов, потерял Елену среди шумной толпы, что провожала Тита вниз на улицу.

Это было грубостью с моей стороны, но я чувствовал себя столь подавленным, что остался наверху. Когда моя родня протопала три пролета вниз и помахала моему визитеру, отбывшему на Палатин, они не видели причин подниматься обратно ко мне для прощания. Они отправились по домам. Почтенные жители Публичных Садков должно быть вздрогнули от шума, когда они расходились.

Квартира была мрачной. Меня ждала долгая ночь. Я бросил в мусорное ведро несколько стеблей салата, апатично выпрямил пару кубков, затем рухнул на скамью, как положено утомленному хозяину, и уставился на беспорядок.