Венера с пистолетом
Шрифт:
– Нет… и раньше тоже не приходилось.
Очень хорошо.
– Тогда поехали. В Национальный банк.
Он взялся за большой чемодан. Анри, естественно, не отпустил. Какое-то время они так и стояли друг против друга, причем каждый тянул чемодан к себе. На лице Анри застыло свирепое выражение, шофер казался удивленным.
Я буркнул:
– Ради Бога, отдайте ему чемодан. В любом случае его нужно положить в багажник.
Анри неохотно отпустил чемодан.
Однако неужели подобное со мной уже происходило? Конечно, я не хотел беспокоиться из-за пустяков. Просто был чертовски уверен, хотя и непреднамеренно, что чемодан положили в багажник. Потом мы сели в машину и… И?
Автомобиль оказался черным «мерседесом» стоявшим за стоянкой такси и очередью пассажиров. Я затолкал Анри внутрь, обошел машину, чтобы положить в багажник сумку и убедиться, что чемодан там. Он действительно был там.
Шел снег, слабый, но настойчивый, словно собирался лечь основательно. В свете фонарей улица казалась разлинованной длинными полосами от колес автомашин. Мы мягко отъехали со стоянки и повернули направо в сторону Линденхофа. Это была естественная дорога к банку, к озеру. (Может быть именно таким образом они хотят расправиться со мной? Повернуть на Линденхоф под предлогом, что дорога ремонтируется и улица перекрыта, остановиться у кромки тротуара, затем пара громил прыгает внутрь…)
Если случится что-то подобное, нужно сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Я держал «браунинг» на коленях.
Но ничего не случилось. Просто Ничего. Пять минут спустя мы подъехали к банку.
Понадобилась наверное еще минута, чтобы водитель нажал кнопку звонка, дверь открылась, мы внесли чемоданы внутрь и дверь захлопнулась. И тут я неожиданно почувствовал, что очень устал. Здесь уже ничего не должно было случиться, ничего не случилось и до этого. Я никогда не заходил так далеко.
Это была большая пустая комната со светильниками на кремовых стенах. В ней были только мы, пожилой мужчина в какой-то форме и банковский служащий. Он был молод, не старше тридцати, короткие волосы гладко уложены, на носу очки без оправы, но он был без всякого сомнения банковским служащим. Вы не смогли бы научиться играть такую роль за пять минут. Одет скорее скромно, чем модно; скорее вежлив, чем дружелюбен; скорее осторожен, чем доброжелателен.
Сидя за большим столом, он что-то записал и сказал:
– Одна картина, написанная маслом…Голубые, желтые и зеленые цвета…Деревья в поле.
Анри негодующе ощетинился.
– Это Винсент Ван Гог.
Банковский служащий осторожно улыбнулся.
– Я бы не мог за это поручиться. Теперь размеры. – Он тщательно измерил картину тяжелой линейкой. – Пятьдесят три на восемьдесят семь сантиметров.
– Вы ошиблись на пару миллиметров, – сказал я.
Он быстро взглянул на меня и снова улыбнулся.
– Хорошо. Для коллекции донны Маргариты Умберто, правительство Никарагуа. Доставлено?..
Никто из нас не произнес ни слова. Он снова поднял глаза.
– Разве это имеет значение? – спросил я.
– Таковы формальности, – Его светлые глаза твердо смотрели на меня. Он должен был примерно представлять, в чем состоит моя работа. Однако это и не интересовало его и не беспокоило. Просто он должен был соблюсти формальности.
– Джильберт Кемп.
Он записал.
– Распишетесь, пожалуйста.
Я расписался. Он тщательно оторвал квитанцию и отложил ее в сторону, затем кивнул человеку в форме. Картина была пронесена через небольшую деревянную дверцу и унесена вниз по лестнице. Анри смотрел, как она исчезает.
Я показал на один из стоявших на столе телефонов.
– Он работает? Мы еще не заказали себе номер в отеле.
Он кивнул, открыл ящик стола и достал путеводитель по Цюриху, затем вежливо отодвинулся, чтобы не слышать, что я буду говорить. Я подумал об отеле «Баттерфляй», потом передумал, нашел номер отеля «Центральный», позвонил туда и заказал номер. Затем передвинул путеводитель Анри. Он заказа себе номер в «Континентале».
Вот и все. Наш банкир открыл входную дверь – служитель в форме все еще был где-то в хранилище, – и выпроводил нас под холодный – холодный снег. Но теперь тот падал большими медленными хлопьями. Улица уже была вся покрыта снегом.
– Сможем мы найти такси? – спросил Анри.
– Не думаю. Я предпочитаю пройтись пешком. – Сейчас я чувствовал себя таким уставшим, что мне проще было пройтись пешком, чем принимать решение о том, где больше вероятность поймать такси – на этом углу или на том.
– Вы позвоните Карлосу?
– Нет. Завтра.
Он немного поколебался, потом сказал:
– Тогда и я сделаю это завтра. Мы встретимся в Венеции. Я… я должен извиниться за то, что глупо вел себя. Вы все проделали отлично.
Я просто кивнул, подобрал свою дорожную сумку и зашагал.
Служащих отеля я попросил дать мне поспать, они так и сделали, но мне все удалось не так просто. Я снова оказался в слабо освещенном вокзале Цюриха, вглядывался в закутанные, сгорбленные, торопливо пробегающие мимо фигуры и пытался узнать, пытался вспомнить. В три часа утра я встретил банковского служащего, замаскировавшегося под шофера наемной автомашины…Я крутился на постели до тех пор, пока не проснулся окончательно. Если и дальше будет продолжаться в том же духе, то у меня не будет ни малейшего шанса что-то по настоящему вспомнить.
Поэтому я пять минут побродил по комнате, выпил стакан воды и проглотил три таблетки аспирина, хотя предпочел бы, чтобы это было виски и снотворное. Но тем не менее это помогло. Когда я снова забрался в постель, было такое ощущение, что я куда-то глубоко нырнул. И оставался там до девяти утра.
Потом я просто лежал, пил кофе (почему, черт возьми, в отеле не приносят большой кувшин кофе? Потому что предпочитают принести вторую маленькую чашечку и снова получить чаевые, вот почему) и смотрел на небо за окном. Оно очистилось и стало голубым и солнечным, и блики на потолке ясно подтверждали, что снаружи лежит снег. Идеальная погода для занятий зимними видами спорта для тех, кто предпочитает не оставаться дома и ломать ноги в комфортной и уединенной обстановке.