Венера с пистолетом
Шрифт:
4
Незадолго до трех я почувствовал, что замерз до смерти на злополучных ступеньках собора Святого Сюльписа. Площадь, нетипичная для оживленного центра Парижа, была пустынной, если не считать множества стоящих автомашин и лавок, торгующих распятиями, изображениями Мадонны и одеждой для священников. Пара случайных священнослужителей спешила, придерживая свои шляпы.
Мисс Уитли опоздала, но машина еще не появлялась.
Я сообщил ей:
– Холодно.
– Да.
К костюму она добавила длинное и – это бросалось в глаза – бесформенное черное пальто, из-под которого торчал черный мех воротника костюма.
Я пробурчал:
– Прикинемся, что мы лавка детских игрушек и продаем чудесных оловянных солдатиков.
– Не понимаю…
Когда температура моего тела опустилась еще на несколько градусов, я продолжил:
– Это здорово напоминает кино, верно? Две одинокие фигуры на впечатляющем спуске. Подкатывает длинный черный лимузин. Заднее окно медленно опускается. Эдвард Дж. Робинсон резко высовывает дуло автомата. Та-та-та. Две фигуры драматически катятся по ступенькам. Автомобиль с ревом исчезает. Священники выбегают из церкви, в ужасе вздымая руки к небу, и спешат вниз отпустить грехи умирающим. Слишком поздно. Один обращается к другому: «Все, что мы можем сделать – это сообщить капитану Бранингену в полицейский участок.»
– С ирландским акцентом?
– Ну конечно.
Она кивнула.
– Если вы не заметили, то ставлю вас в известность, что машина здесь уже не меньше полминуты.
Так оно и было: огромный «мерседес 600». Мы спустились по ступенькам и сели в него.
Я обратился к Карлосу:
– Вы забыли автомат.
Он непонимающе взглянул на меня.
– Я забыл что?
– Да ничего, забудьте.
В длинной машине была куча свободного места, даже вместе со мной, размещенным как обычно не по первому классу – на откидном сидении сразу за стеклом, отделяющим салон от шофера. Трое других вольготно устроились сзади. Мы скользили по улице плавно, словно сани бобслея. Я энергично изучал образ нашего работодателя, пытаясь запечатлеть его в памяти на весь следующий месяц.
Некрупная женщина с точеными, но решительными чертами; кожей с сильным загаром казалась не очень гладкой, но именно у нее это было естественно и к месту. Почти как у статуи, выполненной без лишней шлифовки. Волосы, черные как смоль, за исключением двух серебряных прядок. Не седых, но чисто серебряных, как у сороки перышки над ушами. Волосы коротко стрижены, но с завитками на концах. В ушах маленькие жемчужные сережки.
Она не скрывала свой возраст. Было ей около пятидесяти, но в то же время дать их ей было нельзя. Мне она показалась весьма привлекательной. Я сказал бы, что в ней чувствовался класс. Она явно была богата: все, кроме лица, было закутано в пальто, которое наверняка оставило половину леопардов Африки дрожать от холода на ветру.
Карлос сообщил:
– Донна Маргарита… Это мистер Джилберт Кемп. Донна Маргарита Умберто.
Она чуть подалась вперед, я тоже, и мы пожали друг другу руки. Рука у нее была сильной, чуть грубой, без колец. Явно она все еще не выпускала теннисной ракетки.
– Рада вас видеть, мистер Кемп. – Спокойный доверительный голос. Практически без акцента.
– Я тоже. Тут я в отеле кое-что нашел… Сезанна, так ведь? Когда вы хотите его отсюда переправить?
Карлос с донной Маргаритой переглянулись, затем он ответил:
– В любое время, которое вы сочтете подходящим, мистер Кемп.
– Хорошо. Что-то еще нужно отвезти одновременно?
– Думаю нет, – протянула она. – В Париже мы приобрели еще только одну картину, довольно большую. Изумительная батальная сцена, написанная… – Она повернулась к мисс Уитли, забившейся в другой угол и походившей на мокрую уличную кошку рядом с роскошным леопардом.
Мисс Уитли вздохнула:
– Верне, Хорас Верне.
– Да, точно. Вы его знаете, сеньор Кемп? Эпоха Наполеона, много солдат, много порохового дыма, генералы верхом…
– Я представляю размеры, которые вы имеете в виду. Но вы же не будете пытаться вывезти из страны такую картину без лицензии.
Донна Маргарита улыбнулась: быстрая, живая, ослепительная белоснежная вспышка с золотом по углам.
– Нет. Мы учли, что нелегальный вывоз картины, которая больше, чем три метра на два, невозможен даже при вашем профессиональном мастерстве. И обратились за разрешением. Сеньорита Уитли уверена, что никаких проблем не будет. Так что вам предстоит позаботиться только о Сезанне.
Мисс Уитли снова вздохнула.
– Отлично, – кивнул я.
В это время лимузин сворачивал к мосту, ведущему на площадь Согласия. Шофер легко маневрировал в потоке движения, плавно переключая скорости. Париж в любое время не лучшее место в мире для спокойной и размеренной езды, а уж в условиях продирающего до костей холодного ветра при относительно пустынных улицах оставшиеся в наличии машины управляются, по всей видимости типами, обуреваемыми слепой яростью. К тому же – в абсолютном ослеплении. Но наш парень был очень хорош.
Дона Маргарита уловила, о чем я думаю, наверное по выражению лица.
– Когда французский шофер хорош, то он лучший в мире. В Италии я сама сижу за рулем, а в Бельгии предпочитаю трамвай.
Я усмехнулся.
– Так где же команда трудилась до сир пор? Побывали везде и всюду, кроме Лондона и Парижа?
– Мы прикупили несколько прелестных вещей в Нью-Йорке, прежде чем прибыть в Лондон. Ничего такого, что можно было бы считать значительным – как сказала сеньорина Уитли. Но мне они нравятся.
– Ван дер Вельде: парусники, – пояснила мисс Уитли. По отсутствующему выражению ее лица я пришел к заключению, что парусные суда у нее не в чести.
– Едва ли можно придраться к манере и мастерству старины Хорн Блауэрса, – попытался я ее поддеть, затем переменил тему и обратился к хозяйке. – Итак, у вас пока не было проблем с вывозом покупок.
– Купленное в Лондоне и Нью-Йорке отправлено пароходом прямо на место, – ответил Карлос. – И только теперь мы приступили к сбору интересующих нас вещей в Цюрихе.