Венгерская вода
Шрифт:
Илгизар ткнул пальцем перед собой, словно устанавливая ось мироздания:
– В прошлый раз я сказал, что у нас теперь есть узел, к которому тянутся все нити. Таинственный сосуд из гробницы. Теперь у нас появилось и начало. И не одно, – он посмотрел на меня. – Мы знаем, что путь настоящего купца прервался в Бельджамене и именно там начался путь его двойника. Давайте внимательно посмотрим на Бельджамен. Случайно ли все произошло именно там?
– За Бельджаменом начинается улус Тагая, – загнул палец доезжачий. – Кроме того, оттуда рукой подать до Гюлистана, куда уходит еще одна ниточка нашего узелка.
Он уже собрался опустить руку с двумя зажатыми пальцами, как его осенило:
– А еще в Бельджамене и Сарае полно людей, знающих арабский!
Илгизар выпрямился и вложил ладони в рукава, как обычно делал, переходя от размышлений к рассказу:
– Я много лет был мужем сказочницы, поэтому кое-что понимаю в этом ремесле. Давайте попробую сочинить историю. Некий старый шарлатан рассказывает про далекий город Мохши, коварную царицу Баялунь, подземные ходы и эликсир вечной молодости. Как положено в хорошей сказке, здесь есть заколдованная гробница и спрятанные сокровища. Например, тот самый эликсир, который царица велела положить с собой в могилу. Историю слышит другой шарлатан, который понимает, что этот эликсир можно выгодно продать какой-нибудь легковерной богатой женщине.
– Почему только женщине? – возразил Злат. – Вспомни, как еще Узбек пытался овладеть секретом бессмертия. Да и разве один Узбек? Товар ходовой. Очень. Хотя и опасный. Водить за нос царей – ремесло рискованное.
Новоявленный сказочник не повел бровью. Видимо, это ничего не меняло в его рассуждениях. Не сгоняя с губ легкой улыбки, он продолжал:
– Мы не знаем, кому в конце концов предназначался этот товар, но совершенно ясно, что его предложили Тагаю. Эмира история заинтересовала. Скорее всего, он и сам слышал раньше похожие рассказы. Однако опытный царедворец меньше всего хотел выставить себя олухом, поверившим бабушкиным сказкам, тем более что он хорошо знал здешние места и мог проверить правдивость рассказа. Его ловчий отправился к колдуну, который некогда был приближен к Баялуни. Что было дальше, нам неведомо. Колдун ничего не сказал о сосуде со снадобьем, зато подтвердил существование платка, который был похищен из гробницы. После этого главное действующее лицо всей этой истории бесследно исчезает. Мы знаем, что произошла трагическая случайность, но его сообщники так и остались в неведении. Видимо, у них сохранилась договоренность с покупателями, потому что они до сих пор сидят в Мохши и отслеживают любую новость, связанную с пропавшим купцом.
– А искать эти новости Джанибек послал меня, – засмеялся Злат. – Получается, он и есть покупатель. Пример отца его ничему не научил.
– Похоже, что так, – кивнул рассказчик. – Теперь в этой истории мне непонятны только две вещи. Зачем понадобилось выдавать себя за арабского купца? Разве было недостаточно просто предложить эту историю Тагаю? И вторая. Зачем этот самозванец расспрашивал москательщика про мазь императрицы Зои?
– Думаю, уже завтра ты получишь ответы. Рано утром люди эмира, скрытно заехав от Рязанской дороги, обложат подходы к этой пещерной богадельне, и все ее обитатели окажутся в западне.
Вечером приехал Туртас. С ним были два пса устрашающего вида. Здоровенные, крепкие, с не по-собачьи умными глазами.
– Охотничьи? – спросил я.
– Можно сказать и так, – как-то недобро ухмыльнулся Туртас, – они хорошо идут по следу. Однако больше приучены сторожить.
Он ушел ночью, чтобы залечь в лесу неподалеку от пещеры. А с утра посланец эмира прибыл ко входу в подземелье и объявил приказ.
Как и предполагалось, едва глашатай скрылся на лесной тропе, многие отшельники бросились наутек, даже не дожидаясь ночи. Впрочем, часть пещерных обитателей добросовестно явилась к эмиру. Как рассказал Злат, они сразу прибавили Симону хлопот, ибо, честно записавшись во все бумаги, изъявили желание учредить монастырь и для этого отослать просителей к епископу в Сарай. А пока суд да дело, они принесли в казну эмира все положенные за проживание здесь платежи и пени за нарушение закона.
Вот только некоторые из них собирались отправиться к православному епископу, а остальные – к тому самому, что приезжал недавно, к католику. Это могло привести к образованию сразу двух монастырей. Доезжачий, смеясь, рассказывал, как рвал и метал Симон, щедро рассыпая русские ругательства, которые смиренному иноку и в мыслях держать не пристало. Было отчего. Появление католического монастыря в шаге от исконных православных земель, да еще в самом сердце языческого края, открывало папским проповедникам дороги во все стороны.
– Помоги, Хрисанф Михайлович! – умолял посланец Алексия, напоминая про письмо митрополита. – Скажи там в Гюлистане кому надо, что сие есть самое зловредное гнездо доброхотов и соглядатаев венгерского короля. Знаю, хан ведь его не любит. А без ханского ярлыка все их намерения просто тьфу! Плюнуть и растереть.
Однако доезжачий, в первую руку, занимался своим делом. Искал тех самых собеседников, подслушанных Баркуком.
Мохшинский эмир был в делах охоты человеком сноровистым. Ни один из обитателей пещер от него не ускользнул. После того как на его дворе собрали всех пойманных в лесу и явившихся добровольно, он послал стражников хорошенько обыскать подземелья. С собаками.
Вся наша надежда была на Баркука. Сначала он терпеливо сидел в комнате, где допрашивали задержанных и добровольно явившихся, пока один голос не показался ему знакомым. Потом затесался на дворе в толпу ожидавших решения своей участи, пробрался поближе к этому человеку и навострил уши. К тому через некоторое время обратился другой. На ясском. В результате обоих доставили к Злату.
Было видно, что доезжачий большой дока в подобных делах. К моему удивлению, он не стал допрашивать задержанных сразу, а велел отвезти их в загородный дворец. Там и состоялся разговор. Илгизар исполнял обязанности писца, мы с Туртасом молча стояли возле Злата, который говорил странным, удивительно ласковым и тихим голосом:
– На каком языке будем разговаривать? Если желаете на венгерском, то у меня и такой толмач есть. Позвать? Мне тут добрые люди подсказали, что вы вроде как прибыли из владений венгерского короля, а дорожной грамоты при вас не нашлось. Уж не лазутчики ли вы часом?
– Мы слуги царевича Кульпы, – смело ответил один, – подданные хана Джанибека, да продлит аллах его царствование. Так что дорожная грамота нам ни к чему. А перстень с тамгой Кульпы имеем.
– Так это еще лучше, – замурлыкал Злат, словно кот, блаженствующий от чесания за ухом, – значит, вы здесь по поручению царевича. Что же он вам поручил искать в лесных пещерах?
Ответить задержанные не успели, потому что доезжачий вдруг вскочил и ударил ладонью по стене. Теперь он стал уже совсем иным человеком. Я привык видеть его во время дружеского разговора, за столом или в вежливой деловой беседе, и не догадывался, что этот старик может быть таким страшным. Он пригнулся, словно зверь, готовый к прыжку, и, вперив в перепуганных узников горящий взгляд, стал говорить отчетливо и чеканно, словно забивая гвозди:
– Меня сюда прислал хан Джанибек! Прислал со своей грамотой! Знаете, что такое ханская грамота, щенки?! Сам эмир должен ее принимать, встав на колени. Вы думаете, вас защитит тамга царевича? Думаете, он выплатит пеню за два убийства и вы выйдете сухими из воды? Почему вы сделали испуганные лица, мне понятно. А вот почему на них удивление?