Венки Обимура
Шрифт:
Нескоро пришел в себя Егор после гибели колдуна. Где теперь искать приюта? У кого спрашивать совета? Как учиться отличать доброе от злого?..
Леший тоже извелся. Не шатался по лесу, не путал дороги проезжему человеку, не плясал по ночам в обнимку с деревьями. Все больше лежал, уткнув в траву кудлатую голову. Да поскуливал жутко -- тосковал. Разве что иногда щекотун из соседнего леса вызывал его на забаву: в загадалки поиграть. Соседа того Егор и не видел никогда. Просто вдруг, с порывом ветра, прилетал издалека трубный глас, словно зов бури:
– -
– - На что хошь...-- вяло поднимался Леший, протирая опухшие глаза, силясь хоть как-то размыкать тоску.
– - Так на белок!
– - Ну давай...
И летели от леса к лесу клики, невнятные людскому слуху, подобные шуму разгулявшегося ветра, треску сломанных сучьев, стону вывороченных из земли деревьев:
– - Нехожена дорожка посыпана горошком?
– - Звезды на небе!
– - Угадал. Теперь твой черед.
– - Зелена, а не луг, бела, а не снег?
– - Чего-о? А, береза!
– - Угадал. Теперь ты.
– - Молодой был -- молодцем глядел, под старость устал -- меркнуть стал, новый народился -- опять развеселился?
Молчит соседний лес. Не шелохнется ветка, не шумнет травинка, словно тоже разгадку ищут. Наконец несется неохотное:
– - Не ведаю!..
– - Месяц это!
Лешенька малость оживлялся, когда сосед промашку давал. Загадки сыпались из него, как горох из мешка:
– - Два раза родится, один умирает -- что такое? Опять тишина, опять угрюмый вой:
– - Не ведаю-у-у!
– - Эх ты! Птица это. Первый раз родится -- яйцо, второй -- птенец. Слушай еще: что без умолку? Словно волки завывают:
– - Не ведаю-у!.. У-у, чертова сила! Твоя взяла! Довольно хлопает Лешенька в мохнатые ладоши:
– - Река это!
Играли до трех раз. И вот вслед за последним проигрышем шел из соседнего леса сильный-пресильный ветер: неслась по зеленым веткам рыже-серая пушистая метель. Это перелетала к новому хозяину проигранная беличья стая. Чудилось, осень настала посреди лета, когда рассаживались белки над Лешенькой, с надеждой сверкая бусинками глаз: не приведется ли обратно?..
А что, и приводилось, если приятель Егора проигрывал. Надоедало белок гонять -- играли на зайцев, лисиц, сорок. Катились из леса в лес десятки сердитых клубков -- выигранных ежей... А сквозь ветви прорывалось:
– - За лесом жеребята ржут, а домой не идут?
– - Волки-и!..
Слушал, слушал Егор переклички леших и как-то раз почуял, что, коль еще поживет здесь, шерстью или мохом порастет и тоже начнет орать во весь голос загадки, которых запомнил изрядно. Но что делать, как быть, куда податься? Ломал, ломал Егор голову, и вновь пришла ему на память Ульяна, живущая у истока Обимура... Только дорогу к ней спросить у Лешего отчего-то было боязно. Но однажды Егор сообразил: а зачем спрашивать?! Известно ведь: у истока она живет. Ступай против течения Обимура -- и отыщешь!
Наутро, едва забрезжило меж сосен, он выбрался из-под выворотня, где прикорнул рядом с Лешим, и, таясь, шагнул было туда, где тихо дышал туманный Обимур, как вдруг...
Слабый предрассветный луч, коснувшись его лица, сделался ярок и жгуч. Ослепительная синева заволокла поляну. И голос... голос на неземном наречии, которое, однако же, сразу узнал Егор, коснулся его слуха:
– - Привет тебе, Изгнанник!
Егор молчал, боясь поднять глаза. Он разом все вспомнил, и эта память обессилила его. Радость? Нет, ярость: почему, ну почему к нему не приходили столько времени! Он невольно издал короткое рычание, и луч сгустился:
– - Советую тебе быть почтительнее с Куратором!
– - Привет тебе, Куратор, -- ответил Егор, унимая дрожь голоса.
– - Ну, так-то лучше!
– - послышался добродушный смешок.-- В отличие от наших соплеменников, в особенности -- от глубокоуважаемого К.Б.О.С. Труги, я жалею тебя, Изгнанник. Пятьсот лет... это, конечно, чересчур. Жестокий приговор! Ведь ты не покушался на жизнь делаварца, ты не выступал против правительства, не нарушал супружеского долга, ты всего лишь...
– - Я помню о своем преступлении,-- перебил Изгнанник.-- Но, ей-богу, как здесь принято выражаться, что за варварское место вы для меня избрали! Какая косность: в первом же межпланетном корабле, вошедшем в зону видимости, воображать врага! Меня просто-напросто сбили с курса, обстреляли!
– - Эти земные штучки!.. А вот К.Б.О.С. во всем винит меня. Ты угодил в растревоженные их ракетами провалы во времени и пространстве, я попытался это втолковать в Управлении, но ведь Труга только себя слышит, -- ворчал Куратор,
– - Эх, -- вздохнул Изгнанник,-- но ведь теперь мне придется пережить с этой землей огромный период дикого, смутного времени... Дата" 7 июля 1988 года будет для меня как свет далекой звезды: ведь в этот день я стану свободен, минет пятьсот лет моей ссылки!
– - Где?
– - спросил Куратор.
– - Что где?
– - Где минет пятьсот лет?
– - На Делаварии, где еще?
– - Погоди, -- засуетился Куратор.-- Пятьсот... по-нашему, по-земному... учесть провал во времени... плюс-минус... Подожди, я запутался. Да еще этот No 2... За пятьсот лет произойдет такое множество событий, сеансов связи... Проклятая работа. Все уйдут, только управленцы... Кураторы, Изгнанники, все эти К.Б.О.С... Превращения, так... Я должен справиться с графиком!
– - Справляйся с чем хочешь, но раньше ответь, какими правами я тут обладаю?
– - Охотно!
– - Голос Куратора стал важным.-- Право первое: связь со мной. Правда, у тебя нет возможности вызвать меня -- на связь выхожу я сам, всегда днем. Постараюсь быть повнимательнее к тебе, но за телом своим следи уж ты сам. Оно постареет вдвое, в таком состоянии и будешь отбывать срок. Тело крепкое, но береги от внешних факторов. Способно под их воздействием деформироваться, может вообще разрушиться.
Погибнуть на Земле -- что может быть нелепее! Мы, конечно, этого не должны допустить, но... Старайся держаться этой местности: твой организм сбалансирован для такой климатической и природной зоны.