Венок усадьбам
Шрифт:
Среди старых русских городов, городов-музеев с основавшейся уже много лет жизнью, бесспорно, не последнее место принадлежит Мурому. К старым удельным княжеским гнездам — Старице, Угличу, Юрьеву-Польскому, Переяславлю-Залесскому с его старинной, до сих пор еще целой Рыбацкой слободой, Ростову Великому, своеобразному русскому аббатству, — примыкали еще некогда имевшие значение крупных торговых центров и города, находящиеся на волжско-окской артерии, Калуга, Гороховец, Кострома, Плёс, Рыбинск, Тверь, Муром — все эти места дают редкий подбор памятников архитектуры и быта. Целые комплексы древних русских домов в Гороховце, важнейшие памятники столь редко где сохранившегося гражданского зодчества XVII века, особняки купечества в Замоскворечье и Плёсе, относящиеся к XVIII столетию, такие же дома ампирной эпохи в Калуге, Костроме, Рыбинске и Муроме развертывают целую цепь в эволюции провинциального русского зодчества, возникшего на торговые деньги. А рядом с хоромами, палатами, домами высятся церкви, своеобразная дань очищения от земных интересов, десятина Богу, где именно в силу этого все подчинено возвышенной религиозной идее и сопровождающему ее воплощенному искусству. Так возводили в городах и усадьбах купцы, откупщики и предприниматели, очищаясь от грехов, от борьбы за наживу [нрзб.], орловские, костромские и многие другие храмы, делая одновременно крупные вклады в сокровищницы монастырей, в которых вечное успокоение находили эти неутомимые деятели.
В живописном Муроме, раскинувшем свои постройки по зеленому откосу Оки, сохранились эти храмы и церкви, шатровые XVI века, пятиглавые XVII века, купольные классические наряду с древними монастырями, укрепленными стенами и башнями; кругом
157
Арзамасская школа живописи — первая в провинции частная художественная школа, основана живописцем А.В. Ступиным (1776—1861) в 1802 году в Арзамасе; существовала до 1862 года. Венециановская школа — группа живописцев второй четверти XIX века, учеников А.Г. Венецианова (1780—1847); к ним относились Н.С. Крылов, А.В. Тыранов и другие.
И как всегда, не в самом городе, а в его окрестностях сосредоточены были усадьбы — жилища дворянства. Муромский музей, с его картинами старых мастеров, иностранных и русских, среди которых красуется превосходный рисунок Брюллова к “Последнему дню Помпеи”, — этот музей с его превосходной библиотекой обязан в значительной степени своим происхождением вещам из соседнего уваровского имения. Частью в той усадьбе, частью в подмосковной Поречье накапливали владельцы в течение почти целого столетия древности Греции и Рима, археологические находки в южных русских городах, в Крыму, на Кавказе, тщательно подбирая литературу, русскую и иностранную. В уютных, со вкусом обставленных музейных комнатах нашли себе приют многие вещи и милые мелочи усадебной обстановки* (* Далее, до конца рукописи, текст автором написан карандашом (Сост).).
Целых три монастыря — Благовещенский, с раками святых муромских князей — Константина, Федора и Михаила, Троицкий женский, основанный купцом Борисовым, с богатыми вкладами царя Алексея Михайловича, и Благовещенский [158] — украшают город своими старинными нарядными постройками XVII века. Высокие шатровые колокольни, каменные крыльца с висящими арками, церкви и храмы с бесконечно разнообразными наличниками окон, поясами орнаментальных фризов и изразцовых полос, белые ограды с башнями — декоративные пережитки прежних грозных стен и укреплений — все это в зелени деревьев, плодовых садов, темных кладбищ создает неповторимую картину, прекрасно вскрывающую истинно пейзажную сущность русской архитектуры XVII века не только в ансамбле монастыря, княжьего двора, боярских хором, но и в каждом отдельном здании, каждой церкви, прихотливо облепленной приделами, галерейками, крыльцами, слитыми с колокольнями, стенами, воротами. В древних постройках муромских монастырей — целый клад богатых и разнообразных форм декоративной русской архитектуры XVII века. Между ними — белые дома в тиши заглохших садов. Поросшие травой улицы, телеги у коновязи базарного трактира. От зданий и лошадей вытянулись по земле бесконечные тени. Золотые снопы заходящего солнца темной молнией прорезают невидимые в полете стрижи; их тени чертят мгновенные зигзаги на колоннах колоколен, на белых стенах храмов и домов.
158
Так в рукописи. Очевидно, А.Н. Греч имел в виду Спасо-Преображенский монастырь.
И снова река, величественная и спокойная, широкая, то синей, то серо-стальной полосой несущая через песчаные мели, мимо старых сел и деревень свои воды. На излучине реки — бывшее шереметевское село Павлово со старинными храмами, барская усадьба с двумя домами, осененными шумящими ветвями деревьев парка и магометанского кладбища. Переплелись здесь, как в Касимове, как в Рязани, Русь и Татарщина. А при слиянии с Волгой — Нижегородский кремль — древние стены, башни, златоглавые купола, врезающиеся в синее небо, и безграничные речные просторы...
Ясенево
Когда-то требовал уклад жизни родовитого дворянства в белокаменной столице дома в Москве для зимнего житья и подмосковной, где проводились месяцы лета и осени. Тот же архитектурный стиль, даже тот же тип дома с колоннами, лоджиями, аркадами, поясными галереями, флигелями и крыльями в XVIII веке равно подходил как для деревни, так и для московской усадьбы, в сущности ведь совершенно обособленной от улицы оградой, включавшей в себя, помимо дома, конюшни, и службы, сады с прудами и беседками. Городские дома эти в допожарной Москве занимали целые кварталы. Так, владели Талызины домом на Воздвиженке, построенном Казаковым, и усадьбой Денежниково в Богородском уезде, Чернышёвы — домом на Тверской и подмосковной Яропольцы, Мамоновы — тоже домом на Тверской и Дубровицами в Подольском уезде, Разумовские — громадной усадьбой между Дмитровской и Каретным рядом, а также Горенками, Мусины-Пушкины — дворцом на Разгуляе и имением Старо-Никольское в Подольском уезде. Не составляли исключение и Бутурлины, владевшие на Знаменке большим домом с колоннами, уцелевшим в пожаре 1812 года, и подмосковной усадьбой — селом Ясеневом. Городские и деревенские дома, столь мало различные в ту пору, когда ландшафт Москвы создавался из разбросанных отдельных городских усадеб, были обставлены и внутри теми же предметами, той же мебелью, росписью, картинами, книгами, фамильными портретами. Вещи непрерывно перетекали из города в деревню и обратно, делая мало заметным для владельца переезд из Москвы в усадьбу на летнее время. Еще в первые годы революции стоял в Ясеневе дом, брошенный и опустошенный, образовывавший в плане фигуру, близкую к букве “Н”; он со стороны двора был украшен фигурной, с расходящимися круглящимися маршами лестницей, находившейся в соответствии с барочной отделкой — наличниками окон и входной двери. Другой фасад, в парк, был украшен несколько приземистым портиком-террасой, от которого в высоту довольно высокого цоколя дома шел долгий отлогий пандус в парк, обрамленный ступенчатым ниспадающим парапетом. Над средней частью дома возвышался мезонин, где из окон открывался вид на Москву. Этот старинный дом, покинутый и руинированный, вскоре погибший в пожаре, был запечатлен на литографии Филиппова в мягкой набросочной карандашной манере, хорошо передавшей элегическую прелесть разрушающейся старинной дворянской усадьбы. Два флигеля с барочными наличниками и позднее пристроенными колонными портиками образовывали четырехугольник небольшого двора, где разрослись высокие кусты сирени, выносящие в нежно-синее весеннее небо лиловые и белые гроздья душистых цветов. Быть может, каждая русская усадьба связывается в памяти с теми или иными цветами. В Ершове это незабудки, в Остафьеве и Белкине — водосборы, в Ясеневе — сирень. Здесь заросли сирени
Усадьба кн. Гагариных (позднее гр. Бутурлиных) Ясенево Московского уезда. Вид на флигель и церковь от главного дома. Фото 1951 г.
И в Ясеневе ветхий парк, все еще обновляющийся каждую весну, стал роскошным в своей запущенности, несмотря на некогда прочерченные циркулем и линейкой регулярно сплетенные аллеи и дорожки. Стояла в комнатах ясеневского дома покойная старинная мебель, висели люстры и картины, подобные тем, что висели и в московском доме Бутурлиных на Знаменке. Много было здесь фамильных портретов XVIII века, в тяжелых овальных и прямоугольных золоченых рамах, писанных кем-то из выучеников школы Рокотова. Думается, у этого живописца-помещика, чьи скудные биографические сведения рисуют его владельцем имения в ‹Московской› губернии, членом Английского клуба, другом известного чудака-помещика Струйского, была мастерская, живописная школа, где обучались крепостные мальчики многих дворянских домов. У Рокотова учились Зяблев, крепостной Струйского, написавший превосходный плафон в зале рузаевского дома, вероятно, также............... * (*Так в рукописи.), крепостной Дмитриева-Мамонова, чьи работы сохранились в портретной галерее Дубровиц, кто-то пока еще неведомый из крепостных Мельгуновых, Куракиных и Бутурлиных. Этими мастерами-крепостными, в большинстве случаев все же мало умелыми, определяется та бытовая живопись, которая знала в России не только правобокий и [нрзб.] портрет, ‹но› также жанровую и историческую картину. Как раз в Ясеневе висели холсты этого рода, прославлявшие деяния и подвиги представителей семьи Бутурлиных, подобные тем, что были еще в Ольгове и Суханове. Почти все это исчезло из дома. Остались пустые стены с ободранными обоями, выцветшими, кроме мест, где постоянно висели картины и портреты. Выломаны из [нрзб.] зала украшения и медальоны. В одной из комнат грудой по колено навалены были разрозненные, разорванные, загаженные книги — [нрзб.] французские издания XVIII — начала XIX века в их ценных, украшенных гравированными виньетками и розетками обложках и обертках. Ветер сквозь выбитые стекла окон разнес изорванные листы по всем комнатам, снег лежал на них тяжелой [скатертью], мыши, последние обитатели дома, отгрызали углы и корешки. Так бесславно постепенно погибало разбитое, расхищенное Ясенево, пока пожар не унес и этих последних остатков.
Знаменское
Неподалеку от Ясенева — Знаменское с трехэтажным, старинным, давно уже перестроенным домом. Наружно обезличенный, он сохранил только внутри отделку двух залов. Один из них, украшенный колоннами и пилястрами, с хорами для музыкантов, сохранил прелестный плафон, где в центральном овальном медальоне изображена колесница с небожителями, несущаяся по облачному небу. Когда же устраивались в Знаменском нарядные охоты, происходил съезд гостей из ближних и дальних имений, внутри украшался зал плошками и фонариками, под звуки крепостного оркестра происходили танцы или ставились шарады и живые картины. Гости задерживались здесь на недели и месяцы — прогулки, чтения, игры сменялись здесь под гостеприимной кровлей, оставив след в любопытной книжечке “Les amisements de Znamensk’oe’’* (* "Забавы Знаменского" (франц).), где текст, по-видимому, принадлежит Карамзину, в то время проживавшему с малолетними детьми князя Вяземского в соседнем Остафьеве [159] . Потом, через много лет, перешла усадьба к Катковым.
159
После женитьбы в 1804 году на Екатерине Андреевне Колывановой, внебрачной дочери А.И. Вяземского, Н.М. Карамзин проводил в Остафьеве каждое лето, а в 1807—1810 гг. жил там и зимой. (См.: Шереметев П.С. Карамзин в Остафьеве. 1811—1911. М., 1911).
Интерьер зала в усадьбе Знаменское-Садки. Современное фото
Новая глава русской культуры, русской образованности, эпоха “Пропилеев”, “Русского вестника” [160] связывается с этой усадьбой, где составилась тогда прекрасная библиотека русских и иностранных книг первой половины XIX века, библиотека, расхищенная, распыленная, как многие десятки и сотни других в русских усадьбах. Дом окружает тенистый вековой парк с регулярными аллеями, каменными мостками через канавы и ручейки; главная центральная аллея незаметно переходит в просеку — отсюда через лес, весной пахнущий ландышами и клейкой березовой листвой, путь на соседнее Ясенево. В ближайших окрестных усадьбах почти не осталось следов старины; в Узком Трубецких — новый дом в старинном парке и любопытные каменные службы с аркадами XVIII века, в Троицком — лишь валы и рвы, да ряды старых берез. Просеки, изрытые колеями и рытвинами, овраги, перелески, вспаханные поля... Под теплым весенним ветерком стелется серо-зелеными волнами молодая рожь, раскрываются на зеленых лужайках вокруг белых берез золотые бубенчики, спорят в сырых низинах с лазурью неба сплошные ковры незабудок. В густых зарослях ольхи и ивняка поют соловьи вечерними и утренними зорями. Так было раньше — пять, десять, сто лет назад; так же цвели цветы, так же пели птицы, так же рождалась весна, проходило лето; и знаешь — так будет много, много лет еще...
160
“Пропилеи” — сборник статей по классической древности, издаваемый в 1851—1856 гг. в Москве профессором П.М. Леонтьевым. В этом издании участвовал и М.Н. Катков. “Русский вестник” — ежемесячный журнал, выходивший в 1841—44 гг. в С.-Петербурге; редактором и издателем его был Н.И. Греч.
Главный дом в усадьбе кн. Трубецких (позднее М.Н. Каткова) Знаменское-Садки Московского уезда. Современное фото
Суханово
(Статьи у автора нет)
Дворец в усадьбе кн. Волконских Суханово Подольского уезда. Современное фото
Рождественская церковь в Суханове (Не сохранилась). Фото 1920-х гг.