Вензель императора
Шрифт:
– Вы правы. Он не дожил до этого события всего несколько месяцев, – согласился незнакомец. – Между тем весьма отрадно видеть в наше время столь горячую любовь к государю, – на его глазах появились слезы.
– Вы, наверное, недавно прибыли в наш город, – вступил в разговор Павлик, – и еще не знаете, как у нас здесь все любят и почитают его величество, с каким нетерпением ждут его приезда.
– Да, я здесь совсем недавно. А кто ваши родители, позвольте узнать?
– Мой отец – казачий полковник Андрей Пет рович Никольский, герой Отечественной войны 1812 года! – ответил Петя.
– А мой – казачий
– Умер?! – воскликнул с горечью незнакомец. – Мне так жаль! Это был прекрасный человек, как и ваш отец, Петр. И я бесконечно рад, что встретил здесь сегодня столь же достойных их сыновей!
– Сударь, так вы знали наших родителей? – изумились мальчики.
В это время мужичок, спавший неподалеку на песке, сладко потянулся и открыл глаза. Увидев незнакомого господина, он тут же вскочил и начал раскланиваться, прося прощения за свою вольность.
– Да-да, я когда-то знал их, – рассеянно произнес незнакомец. – Что ж, господа, не смею вас больше задерживать, – г осподин надел фуражку, поклонился мальчикам и зашагал прочь.
– А ведь у него прекрасная военная выправка, – заметил Павлик, глядя вслед незнакомцу.
– Милостивые судари, что же вы не разбудили верного Гаврилу, – причитал горе-надсмотрщик. – Время-то, время как быстро пролетело! Батюшки, так вы мокрые с головы до ног! Ну и задаст мне ваша матушка Марья Алексеевна!
Петя, Павлик и Гаврила шли домой не спеша. Мальчики были уверены, что встреча государя растянется на несколько часов, а они тем временем успеют привести себя в порядок, не вызвав нареканий со стороны матушки.
– И вот, – продолжал Гаврила, – государь потому и едет к нам, чтобы сделать Таганрог новой столицей. М-да!
– Да что ты такое говоришь? – изумились мальчики. – Разве такое возможно?
– А почему бы и нет? – воскликнул Гаврила. – Чем мы хуже Петербурга? Петербург кто построил? Царь Петр. А Таганрог? Тоже царь Петр. Да к тому же и раньше Петербурга на целых пять лет! А улицы у нас в Таганроге какие? Все сплошь прямые да ровные, словно солнечные лучики отходят от крепости, совсем как в северной столице.
– Да ты-то откуда знаешь?! – засмеялись ребята. – Ты ж в Петербурге никогда не бывал!
– Ну да, не бывал. Зато, – Гаврила важно поднял указательный палец, – много общался с умными людьми!
– Это с ямщиками в портовом трактире, что ли?
– Именно! А ямщики все люди умные да много повидавшие в жизни. Эх, была бы у меня вольная, непременно подался бы в ямщики!
– Да ты ведь и так кучер! – у дивились ребята.
– Сравнили тоже! Ну, во-первых, барин сделал меня кучером только прошлой осенью. И потом, я ведь вожу господ только в церковь да изредка в поместье. А ямщики колесят по всей России-матушке, и Москву повидали, и Варшаву, и множество других городов, а уж Петербург знают как свои пять пальцев!
Для пущей убедительности Гаврила помахал перед глазами мальчиков правой рукой с растопыренными короткими толстыми пальцами. Речь кучера показалась ребятам убедительной, и притихший Петя спросил:
– Ну, и что именно говорят твои извозчики?
– А то и говорят, что в России по такому плану построены только Петербург и Таганрог!
– Но царь Петр сделал столицей все-таки Петербург, – заметил Павлик.
– М-да, сделал… Но, знаете что? – от внезапно поразившей его мысли Гаврила даже остановился. – Думаю, в этом и была его самая ужасная ошибка! Оттого и случилась после его смерти энта чехарда на престоле!
– А это тут при чем, Гаврила? – с меясь, спросил Петя.
– Да как же, господа?! Они ж то, государи эти, поумирали все раньше сроку, а все почему? Да потому, что климат там дрянной – с ырой, промозглый, жуть! Чуть на улицу нос высунешь – тут же горячка, а то и чахотка разовьется. Это вам не шутки! То ли дело у нас! Эх, не было рядом с царем Петром умного человека, который бы растолковал ему, в чем суть да дело! Стольких бед избежали бы! – с сожалением подытожил Гаврила.
– Ну, допустим… Но сейчас-то ты с чего взял, что Таганрог будет столицей?
– Как с чего? А приезд государя? А все эти приготовления? Сначала было секретное письмо градоначальнику, затем прислали курьера с уведомлением, что в Таганрог пожалуют государь и государыня, затем прибыл гоф-курьер и архитектор для выбора помещения, при этом для исправления оного было прислано аж двадцать пять тысяч рублей!
– Это тоже ямщики говорят?
– Нет, это я узнал от прислуги Дунаева 1 . Градоначальнику ведь срочно пришлось освобождать дом для государя, а он только-только туда заселился. Ну вот, дом-то весь отремонтировали, даже сад, и тот обустроили. Да и весь город привели в порядок. – Гаврила стал загибать пальцы: – Казармы, госпиталь, тюрьма, дом призрения бедных отремонтированы – это раз. Городской сад, спуски, полицейские будки приведены в порядок – это два, на Петровской и Греческой улицах новых фонарных столбов понаставили – аж 40 штук! – это три. В общем, судя по всему, император приезжает к нам надолго. Так что думайте сами, в чем суть да дело!
1
Александр Иванович Дунаев (даты жизни не известны) – пятый градоначальник Таганрога (1825–1832), действительный статский советник.
– Что ж, возможно, но, если бы я был императором, я бы не стал переносить столицу, – заявил Петя.
– Ну а что б ты делал на его месте? – поинтересовался Павлик.
– Я? Я бы делал все, что хотел! Хотел бы – воевал, хотел бы – проводил все время на балах или охоте. Никто тебе не указывает, все тебе повинуются! Вот это я понимаю – счастье, вот это – свобода!
– Неужто вы полагаете, что государь может делать все, что ему вздумается? – изумился Гаврила.
– А как же иначе?
– А долг перед Отечеством, перед Господом Богом? Государь же там, на небе, ответит за всю Россию-матушку! Он ведь несет такую же службу, как и любой солдат, только ответственности на нем много больше. О какой же свободе вы говорите? Да и что такое свобода? Всегда ли она нужна?
– А ты, Гаврила, разве не хочешь быть свободным? Ты же крепостной, – у дивился Павлик.
– Хочу! – не возражал Гаврила. – Только… я хоть и крепостной, а, быть может, свободнее императора Александра буду! – хитро прищурился он.