Верь только мне

Тори Мэй

Знал бы ублюдок Роман, чего мне стоит сейчас держать себя в руках.

—Это наша с тобой война, оставь Виолетту в покое! Меня отчислили, так что счастливо можешь идти нахрен! Счастлив теперь?

Он прижимает руку к подбородку, размышляя: —Знаешь, по эмоциям я ожидал большего. Не тот градус восторга испытываю. Этот момент мог быть слаще, учитывая, что счет нечестный, два:один в твою пользу. Но уверен, что Альберт Карлович накажет изощреннее меня.

Куда уж изощреннее. Лисицын выглядит откровенно неадекватно. Все его

уссилия сталкера-маньяка явно не стоили того, чтобы меня всего лишь отчислили. Так себе месть. Он знает, что я любой нужный диплом завтра купить смогу.

Что-то здесь не сходится….

Университетский звонок прерывает его злодейский монолог трелью, и в коридор начинают высыпать студенты и учителя. И окровавленный Роман растворяется в их толпе.

Продолжаю стоять, прикованный к полу, и медленно подношу трубку к уху: —Слышал? — глухо спрашиваю Макса.

—Не только слышал, — улавливаю коварную радость в его голосе, —Но и ЗА-ПИ-САЛ.

Глава 37. Виолетта

«Посмотри же на меня, Вилли!» — кричу мысленно, гипнотизируя его профиль.

Профиль, потому что он не поворачивается ко мне. По его лицу гуляет тревога, между бровей залегла впадина, он напрягает челюсть и рвано дышит. Почему ты не больше не смотришь на меня?

—Теперь Вы знаете, что преподаватель не при чем, — Вил берет на себя инцидент. —А я за свое отвечу.

Декан заметно нервничает: —С вами все понятно, Виолетта Александровна. Я позабочусь, чтобы распорядились насчет Ваших вычетов из зарплаты.

«Зачем ты это делаешь?» — изо всех сил посылаю ментальные сигналы, но Вил стоически продолжает делать вид, что не замечает моего взгляда.

А потом Юрий Юрьевич выгоняет меня как студентку из кабинета, не давая и слова вставить. И вряд ли бы я смогла.

С трудом заставляю себя идти на пару, переставляя ноги на автомате, и из-за поворота в меня врезается грязный после падения Роман, явно бегущий в деканат. —С дороги! — больно сносит меня плечом.

Мне должно быть его жалко, но почему-то я ощущаю только чувство брезгливости. Обескураженно смотрю ему вслед, и дурное предчувствие начинает тянуть под ложечкой, как при тошноте. В уши будто вату напихали, перед глазами пелена.

Мотаю головой, чтобы привести себя в чувства. Пора заканчивать прием успокоительных, мне нужны мои трезвые мозги, которые сейчас ощущаются полностью затуманенными.

По причине утренних разборок я впервые опаздываю на свое же занятие, и это не остается незамеченным. Из-за двери нашей кафедры показывается круглое лицо Оскара Каримовича:

—Думаю, кто это шастает по коридорам в учебное время, а это преподаватель! Почему-то не удивлен!Теперь она еще и опаздывает! — небрежно выражается об мне в третьем лице.

Они с Ольгой Владимировной особенно ополчились на меня после инцидента, будто я намеренно поджог устроила. И пора бы мне посмотреть

правде в глаза — возгорание было лишь поводом, не понравилась я им с первого дня. Ума не приложу, за что так! Обидно до слез.

—Какое ценное наблюдение, Оскар Каримович! Вы, посмотрю, в охранника переквалифицировались! — наконец-то не выдерживаю и язвлю.

—Грубиянка! За такими преподавателями и семь нянек не усмотрят, глаз да глаз нужен. Еще одна отметка Вам, Кузнецова, так и до увольнения недалеко.

Да хоть на лбу себе ее поставь! Шлю его мысленно и ускоряю шаг, быстрее бы скрыться от вездесущих глаз своих «драгоценных» и «поддерживающих» коллег. Какая же я святая наивность, считала это место работой мечты. Смешно, но Вил был прав с самого начала, называя это место серпентариумом.

—Извините за задержку, ребята, была в деканате, — объясняюсь на ходу, влетая к группе Вила на занятие. —Приступим сразу к делу. Кто помнит и может перечислить мне методы химического анализа?

Шушукающаяся аудитория замирает.

—Давайте я! — руку тянет Анна, которая Новик.—Титриметрический анализ, гравиметрический анализ....

Она самозабвенно тараторит, стараясь изо всех сил.

—Летта Санна, можно выйти? — перебивает ее Максимилиан.

—Нет уж, у Вас была целая вечность до моего прихода, — отрезаю.

—Это срочный звонок!

—Шелестов, нет!

—Я Вам учебник наизусть задом-наперед перескажу, ну пожалуйста! — складывает руки умоляюще.

Хочется закатить глаза, но вдруг что-то случилось с его папой, поэтому просто жестом указываю на дверь: —У Вас две минуты!

—Пасибааа, — буквально выбегает.

—Так, не отвлекаемся! Аня, продолжайте! — полностью переключаюсь на ведение занятия.

За недавними событиями я совсем растеряла себя, от моего характера и темперамента не осталось и следа. Так сильно я старалась понравиться кафедре, что было невозможно априори. Если ты не Роман Лисицын, конечно.

Счастье от преподавания утешает лишь немного, в остальном же я чувствую себя не в своей тарелке. Насколько я люблю свой предмет и горжусь своими птенцами, настолько же мне отвратительно находиться в стенах этого заведения.

Примерно под конец занятия до меня доносится сдавленный гогот парней с последней парты:

—Макс поди домой пошел!

—Ага, или пожрать в столовку, я бы тоже не отказался.

Ловят мой взгляд и покорно утыкаются в тетради. Они правы, Макс просто исчез.

Решаю выглянуть в коридор, и нахожу Макса сидящим неподолеку на подоконнике и гипнотизирующим телефон в руках. Из динамика на громкой связи расплывчато слышу слова:

«Я бы нашел способ выкинуть тебя и раньше, если бы ты посреди учебы как сквозь землю не провалился! Пришлось импровизировать и заставить Милену подсунуть устройство в подсобку, поддать жару, так сказать…»