Верь только мне
Шрифт:
Этот шар противоположных эмоций раздувался и раздувался, не давая дышать, пока он не лопнул в диких мучениях и я не перестала чувствовать вообще что-либо.
На следующий день после того, как огонь потушили, нам в сопровождении разрешили пройти в наше крыло, меня всю трясло при взгляде пепелище, которое осталось от моей подсобки. Кабинет тоже частично пострадал, но, к счастью, охранники вовремя вызвали пожарных, а ведь мог сгореть весь корпус. Стены коридоров покрыты копотью, в здании удушающе воняет гарью. Ремонт
Вил расхреначил мою веру в людей вдребезги. Как он мог? Сдать бы его с потрохами, и закончить эту историю. Но я не могу. Мое тупое сердце вопреки очевидным фактам сопротивляется свидетельствовать против долбанного Фишера. Мы повздорили накануне, и он не заставил себя долго ждать. Или это не он? Кому еще упёрлась эта подсобка?
Унизительные допросы и огромный штраф, с которым со своей зарплатой я не расплачусь в ближайшие пару лет точно, — убедительное напоминание о моей непростительной ошибке.
—Доча! Чай остывает, хочешь, я тебе наверх принесу! — кричит с кухни мама.
—Нет, мам, я иду.
Им с папой нужно отдать должное: тотальная поддержка, никаких лишних вопросов…. Представляю, что они, должно быть, на самом деле думают о своей непутевой дочери. Мама сразу бросила все дела и приехала пожить у нас с Киром, пока заваруха не уляжется, а я не научусь вновь функционировать.
Я контужена. Обесточена. Ничего не чувствую. Все события и лица вокруг будто сквозь толщу воды воспринимаю. Голоса приглушены, лица размыты, движения даются с трудом.
Правду о том, что это был Вил, знает только Кирилл. Он был разъярен не на шутку, когда в ту ночь под дождем во дворе универа я в слезах рассказывала ему о ночевках Вилли в подсобке, о нашей ссоре, о его угрозах при первом же знакомстве.
Фишер ведь обещал уничтожить меня за кулон. Сдержал обещание. Изощренно уничтожил. Сначала заставил поверить в свои чувства, а потом выкорчевал с корнем.
И я не могу об этом рассказать кому-либо еще, потому всплывет еще бОльшая проблема — мои отношения со студентом. Как он еще по универу плакаты не расклеил? Не удивлюсь, если он и к этому методы прибегнет. Кто знает, что можно ожидать от Вила.
Меня, к счастью, не уволили. Хотя, глядя на осуждающе-отстраненные лица коллег, лучше бы уволили. Я ходячий позор, ходячая угроза. Невыносимо приезжать на работу.
Только Рома меня поддерживает. Он и был тем, кто долго беседовал с руководством о том, чтобы мне дали шанс и не увольняли из-за несчастного случая…. А еще он теперь возит меня на работу, пока я без машины.
Поклялась себе, что выдержу! Не знаю как, но я не сбегу оттуда. Не из-за Вила. Не из-за штрафов. Не из-за отношения других преподавателей и студентов ко мне.
Это мое наказание за слабость. За то, что поддалась. За то, что влюбилась.
Чувствую, как в глазах снова начинает жечь, но слез так и не появляется. Глаза
—Систр, у нас на работе психолог классный для команды нанят, давай к ней разочек? — в который раз предлагает мне Кирилл.
Он винит себя в том, что «в первый же день не прихлопнул покемона». Вилу как-то быстро удалось втереться в доверие нашей семьи. Брат на полном серьезе воспринимал его дружбаном. Кир даже не был против того, что мы встречаемся. Но это не вина Кира, а моя. Брат слишком опекает меня….
Он был взбешен, когда Вил явился на мои вечерние занятия. Я, наверное, тоже была бы взбешена, если бы ощущала хоть что-то.
—Ты не представляешь, чего мне стоит, не прокатить его мордой по партам! — чертыхался Кир, когда мы ехали после вечерних занятий. —Еще раз подойдет, я хер забью на твои просьбы не трогать его!
—А вдруг это не он? — выдает мое замутненное сознание.
—Сис! Ты слишком добрая! Слишком, блин! — смотрит на меня разочарованно.
Так на меня сейчас смотрят все.
—Прибежал, и ты поверила? — нервничает Кирилл.
—Я не знаю, Кирюш, не знаю, — из груди к горлу подкатывает ком.
Брату жалко меня, и он замолкает, не решается давить дальше. Я просто не выдержу. На последних процентах своей красной батарейки я веду пары, которые никто не отменял.
Мне нужно время. И подработка, чтобы возвращать долг. Не посмею взять денег с родителей, хотя они их настойчиво предлагают. Пусть лучше на Сашку тратят, я уже самостоятельная.
Самостоятельная, ага. Незаметно прикусываю щеки внутри, больно, почти до крови.
«Милая, Олененок мой, я знаю, что тебе пришлось пережить! Я никогда не прощу себя за то, что не был рядом.» — вспоминаю, с каким трепетом он прижимал меня к себе, когда ворвался вечером.
Мне настолько плохо, а голова отказывается соображать, что я не могу поверить в то, что Вилли, которого я успела близко узнать, мог устроить такое.
—Доча, мне кажется, Роман приехал, — мама выглядывает из окна. —Точно не хочешь взять больничный? На тебе лица нет, — она с сожалением сводит брови.
—Лучше так, — выдыхаю. —Пережить это здесь и сейчас, чем прятаться.
—Коллеги сильно давят? — мама смотрит на меня, не отрываясь.
—Мамочка, пожалуйста…, — заторможенно надеваю пальто потеплее и нащупываю на вешалке зонт.
—Все-все, не буду! Перемелется — мука будет! Ты не виновата, — она обнимает меня у порога. Вон, какая у тебя поддержка, — кивает в сторону выхода, намекая на ожидающего у ворот Лисицына.
Глава 34. Виолетта
Принц Роман, одетый в кремовое пальто и такую же идеальную рубашку, галантно открывает мне дверь.