Верь только мне
Шрифт:
—Понял что? Что ты сестру мою уничтожить собрался? — давит мне в лицо.
Кирилл разжимает ладони и отпихивает меня от себя и смотрит оценивающе.
—Пиздабол ты! Запудрил ей мозги! Она даже ментам не стала рассказывать про твои ночевки на розовом диване, от которого один пепел остался, про ключи от обсерватории, через которую ты в универ проникаешь, когда тебе надо! Про то, как ты разбил ее стекляшки и уничтожить обещал за гребнную цепочку. Как сказал, что она пожалеет о последствиях ссоры с с тобой! Она рассказала
Глупая моя девочка. Себя подставляет. Но это не её игра.
—Это было в начале, все изменилось, мы с Виолеттой вместе…
—Надо же как интересно! Вы с Виолеттой вместе, а штрафы повесили на нее одну: за нарушение техники безопасности, за восстановление подсобки и кабинета, за ремонт части корпуса, — Кир продолжает практически плеваться мне в лицо. —Она прикрывает тебя, Вил! Ценой, блять, себя.
—Я сказал, что я разберусь!
—Будь мужиком, сознайся, что это ты! Прибил бы тебя, гниду, если бы сестре не пообещал говно не трогать! Держись от нее подальше, а то сам тебя сдам, — бросает мне нервно и выходит из аудитории.
Глава 32. Вильгельм
В твердой решительности вершить правосудие приезжаю к универу утром пораньше.
—А ну-ка, стоять, — хватаю за рукав куртки только что прибывшую Милену и тащу ее в сторону своей бэхи.
—Отпусти меня, придурок! — она упирается ногами, но они разъезжаются по мокрой щебенке нашей парковки.
Запихиваю ее в машину, сажусь в водительское кресло и блокирую двери.
—У тебя четыре минуты, чтобы рассказать всё мне, — ставлю таймер на телефоне и резко выгуливаю на основную дорогу.
Бью по газам на полную, и машину ведет креном так, что мы чудом не вылетаем на встречку. Отлично!
—Фиш, ты что творишь! — визжит Попова.
Смотрю на нее безумными глазами и улыбаюсь.
—Нравится? У нас еще три с половиной минуты, прежде, чем мы улетим в какой-нибудь кювет, — хватаю ее за руку и неловко дергаю рулем, и нас снова заносит. —Ты и я, пока смерть не разлучит нас, да, Милена?
—Ты больной! — она пытается упереться в пол и потолок машины, но я веду настолько отвратительно, что сам еле сижу в кресле.
Мы несемся на бешеной скорости за город.
—Не нравится кататься? Тогда открой свой рот и расскажи, как ты устроила все это дерьмо для Виолетты! А то найдут нас с тобой в овраге, мне терять нечего, — снова выкручиваю руль, и машину нехило разворачивает по влажному асфальту прямо в противоположную сторону.
—Ты блефуешь! — шипит на меня зло.
Конечно, блефую! Мне еще пизды всем раздать надо, да и тачку свою я слишком люблю.
Поднимаю брови, глядя на нее: —Ну тогда звони своим клиентам на ноготочки и отменяй записи, скажи, что сегодня не сможешь. И завтра, да и вообще больше не вернешься, — улыбаюсь ей во все свои 32 «винира».
Мы летим сто восемьдесят навстречу одинокой
—Молиться умеешь?
—Вил, мне нечего тебе рассказать! — разрывается Милена.
—У тебя осталось полторы минуты, Попова.
—Прекрати, пожалуйста! Мне крышка, если я рот открою! — воет она.
—Тебе крышка, если ты его не откроешь.
И когда мы практически сравниваемся с фурой, я надежно фиксирую руль левой рукой, и под оглушительные вопли Милены делаю резкое движение правой, будто собираюсь вильнуть навстречу.
Естественно, мы мирно пролетаем по своей траектории, но этого хватает, чтобы Попова начала прощаться с жизнью.
Когда матерящаяся и визжащая Милена открывает глаза, и понимает, что я издеваюсь, ее крики переходят во всхлипывания.
—Фиш, ты больной! Больной, тебе лечиться надо! Мы же могли умереть!
—В твоем пожаре люди тоже могли умереть! Время вышло, кстати. Следующая фура будет нашей, — снова вдавливаю педаль в пол.
—Не поджигала я ничего! Все, хватит! — сквозь слезы молит она. —Остановись!
—О, нет, дорогая, мы будем ехать, пока я слушаю твой рассказ, заодно и решим, останавливаться или нет.
Милену трясет, вся кожа покрылась красными пятнами.
—Мне конец, зря я связалась с этим уродом…, — заикается она.
Волосы на позвоночнике дыбом встают, когда я догадываюсь, о ком она говорит. На секунду даже жалко ее становится, куда полезла, тупица.
Меняю гнев на милость:
—Расскажешь, как было, — помогу тебе выбраться из дерьма, в которое ты вляпалась. Соврешь или скроешь что-то — пеняй на себя.
—Останови, пожалуйста, — Милена не на шутку испугана, поэтому я съезжаю на первую попавшуюся обочину и глушу перегретый движок.
—Я жду! — припечатываю.
—Я не знала, что эта штука активируется, — сквозь слезы и сопли давится Милена.
—Давай, Попова, соберись, рассказывай по порядку. Я тебе не Лисицын, подставлять не буду.
Она резко поднимает на меня раскрасневшиеся глаза: —Откуда ты знаешь?
Попал. Я знал. Чувствую нарастающую ярость. Надо было мочить эту тварь еще когда только узнал, что он в универе нарисовался. Скоро увидимся, блять!
—Когда я заставала вас с Виолеттой в кабинете тогда, то я не сдержалась и...,— мнётся она.
—Пошла стучать,— добавляю.
—Ты бросил меня ради неё! — выпаливает она.
—Мы и не встречались никогда, мать твою, Милена!
Смотрит на меня, поджав губы. Возразить нечего.
—Плевать! А она хороша, да? Училка, которая ноги перед студентами раздвигает.
Собираю в кучу остатки самообладания, чтобы не заткнуть её грубо, — мне нужна информация. Завожу машину, видимо, нужно еще покататься. Видит это и дергается к двери. Хрен там, закрыто.