Верь только мне
Шрифт:
Видимо, башкой слишком ебнулся и придумал себе небылицу о том, что мама неспроста настаивала именно на этом ломбарде. Что там какая-то тайна кроется.
Матерясь себе под нос, сажусь в машину, закрываю глаза и выдыхаю. Надо действительно ехать к Максу, проведать его и рассказать ему охуительную новость о том, что мой мучитель-отец был всю жизнь прав, — я не его сын.
Тяжелые осознания накрывают меня одно за другим.
И что мама, получается…. получается, изменяла ему? И еще и забеременела на стороне.
Сука.
Колочу по рулю до боли в руках.
Вся моя жизнь сплошной сюр. Одна большая ложь, наложенная на поверх другой лжи, и уже не разобрать, где она началась и закончится ли когда-то.
Отец.
Или как мне его теперь называть? Мамин муж? Приемный отец? Дядя Альберт?
Он всегда догадывался и всегда гнобил меня, а мама убеждала, что он ошибается, взращивая во мне безысходную ненависть.
А теперь он, точно зная об отсутствии кровного родства, решил убедить меня в обратном? Жизнь переписать? Нафига?
И кто, блять, мой отец?
Что теперь делать со всей этой информацией?
По привычке первый порыв подмывает меня подорваться и лететь к Олененку поговорить. Рассказать ей, что она была права, когда говорила мне сделать повторный тест. Мне нужен ее совет. Только вот она наигралась в спасительницу.
Волна тоски и безысходности накрывает по самое горло, еле успеваю хватать воздух над поверхностью.
—Молодой человек! — кто-то резко стучит костяшками по стеклу, приводя меня в чувства от молчаливой истерики.
Опускаю стекло.
—Это Вы сейчас в «Шанс» заходили? — серьезно спрашивает крупный мужчина в очках.
Его руки перемазаны чем-то черным. Поди старший из ломбарда разбираться пришел. Выхожу из машины. Мужик внимательно изучает мое лицо.
—Я.
—Вильгельм Альбертович Фишер? — уточняет.
Почему-то захотелось по-армейски ответить «так точно!»
—Да. С кем имею честь?
—Борис я, владелец ломбарда. Вы кулон сдать решили? — спрашивает. —Эээ, оценить хотел, — не понимаю, что происходит.
—Вы уж простите моего племянника, он у нас в воспитательных целях работает, только вот наоборот получается, — поясняет сдержанно.
—Его однажды перевоспитают.
Женщина, которая разобьет ему сердце, — добавляю про себя.
—Ты так изменился, Вильгельм, на маму очень похож, — внезапно выдает Борис, все еще фиксируясь на моем лице.
Я прям долбанный Гарри Поттер, не иначе.
—Вы были знакомы?
—Жена моя, они подругами были. Мы и с тобой как-то виделись, мы вас после твоих соревнований пару раз подвозили, тебе лет пятнадцать было,— говорит мужик и достает из внутреннего кармана своей дутой куртки небольшую картонную коробку размером с конверт. Протягивает мне.
—Что это?
—Держи! Оно, считай, пять лет для тебя в сейфе у нас
—Что там? — не веря в происходящее принимаю из его рук посылку из прошлого.
—Она сказала, если тебе вдруг придется сдать кулон, значит, приключилось что-то нехорошее, на этот случай она оставила тебе это. Я не знаю, что там, — признается Борис. —Скажи, ты в беде, сынок? Тебе помочь чем?
Смотрю на мужика, приходя в себя от услышанного. Вспоминаю, что моя физиономия все еще выглядит как после пыток: ободранный и опаленный.
—Нет-нет, у меня все в порядке, — для достоверности киваю в сторону мерса, мол, не бедствую.—Я не собирался сдавать украшение, хотел… приехать сюда.
—Просто почувствовал, — дополняет предложение мужик.
—Наверное.
—Ты уверен насчет помощи? — спрашивает дядька.
—Все в порядке, правда. Переезжаю в Европу, как мама всегда мечтала. Так что, все отлично, — натягиваю улыбку, хотя самому внезапно тошно от этого осознания. —Вот держите, — протягиваю ему свою рабочую визитку, —Напишите мне, будем на связи.
—Рад слышать! Ну, тогда бывай, Вильгельм, удачи тебе там в светлой Европе! — хлопает меня по плечу Борис, и спешит назад в палое здание.
—Спасибо, — говорю себе под нос, стараясь не замечать внутреннего сопротивления его пожеланиям.
Рассматриваю коробку под глухие удары собственного сердца.
Глава 48. Вильгельм
«Завтра улетаю. Надеюсь, ты счастлива!» — отправляю Виолетте заключительное сообщение, так как ловлю стойкое ощущение, что после вскрытия посылки из прошлого моя жизнь изменится.
Закуриваю сигарету, но сразу отправляю ее в первую же урну. Решаю открыть коробку, не уходя далеко от ломбарда, вдруг мне снова понадобится Борис.
Хватаю пойло из машины в качестве моральной поддержки, к которой никогда прежде не обращался, и бреду через прилегающий парк в поисках безлюдного места. На бушующих эмоциях не замечаю, как дохожу до самого его конца.
Природа значительно облысела, и теперь вместо зеленого ограждения передо мной открывается вид на город. Небо затягивается тяжелыми снеговыми облаками, и начинает смеркаться.
В пустом воздухе кружатся падающие на безжизненную землю парка снежинки. Фу, так романтично, аж тошно, блять.
Завтра перед самолетом заеду к кудрявому и обязательно к Ахмаду в клуб, если решусь признаться учителю, что сбегаю. А здесь и сейчас отличное место, чтобы попрощаться. Точнее, послать все нахуй.
Таращусь на коробку, она очень легкая, не в силах даже предположить, что может быть внутри. Мелкой тряской тревога просачивается сквозь пальцы, когда я аккуратно надрываю защитную ленту.