Вера, Надежда, Виктория
Шрифт:
Нас это злит: на других лекциях мы садимся, где хотим. Но с этим преподом желающих поскандалить обычно не оказывается. Правда, он не совсем самодур. Объяснил, что, собирая людей в кучку, использует психофизиологию, заставляя нас активнее работать в группе. Я и сама замечала, что когда мы сидим в аудитории разбросанные, как зубы во рту деревенской бабушки, занятие проходит гораздо менее напряженно. И гораздо менее продуктивно соответственно.
Ладно, за этот конкретный бзик я его прощаю. И медленно пробираюсь на третий ряд. Честно говоря,
– Привет, Вичка! – Кто-то чмокает меня в щеку.
Ага, Юлька.
Люблю старушку. Во всем азартная девушка: и в танцах, и в любви, и в учебе.
– Привет, Юлька! – Не люблю все эти чмоки-чмоки, но играю по правилам.
– А я снова с Вовкой! – выпалила Юлька.
Тоже мне, удивила. Милые бранятся – только чешутся. Это Бориска в нашем общем детстве так говорил. Ему казалось, что поговорка звучит именно так, и он никак не мог постигнуть смысл выражения. То, что Юлька помирится с Вовкой, мне было очевидно еще до того, как они в очередной раз поссорились.
Мы негромко обсудили обстоятельства ее личной жизни. Потом перспективы попасть на стажировку в престижное агентство – на следующей неделе будут подводить итоги творческого конкурса.
Мы бы и еще нашли что обсудить, но с кафедры раздался ехидный голос Ефима Аркадьевича.
– Мне кажется или пара уже началась? – злорадно поинтересовался он.
Юлька предательски быстро раскрыла тетрадь и уставилась в текст, а я протащилась еще пару метров до свободного места.
– Девушка! – ласково позвал кого-то препод.
Я уселась и начала доставать из сумки причиндалы.
– Девушка! – не переставал налаживать вербальную коммуникацию Береславский.
Тут до меня доперло, что необходимая ему девушка – это я.
Я подняла глаза, установила визуальный контакт и стала ждать продолжения.
И оно не замедлило прийти.
– Вас ведь Вика зовут, кажется?
– Да, – согласилась я. Куда ж деваться?
– Хочу откровенно сказать вам, Вика… – вполне дружелюбно начал он.
Странно это. Что же он хочет мне сказать?
– …что третий ряд идет сразу после второго, – закончил профессор.
Будь он неладен!
Все, конечно, заржали.
А то я не знаю, что третий ряд идет после второго. И ошиблась чисто машинально. Но тем временем меня обсмеяли.
Ладно. Я перебросила вещички через ряд, а сама обошла сбоку.
Лекция была довольно содержательная и, надо отдать чуваку должное, занимательная. Дядька рассказывал о конфликтах в рекламном отделе. Особо развлекало, что практически каждый пример наверняка был из реальной жизни. Даже если Береславский этого не афишировал.
Он фактически представил полную типологию конфликтных ситуаций: между агентством и клиентом, между агентством и субподрядчиком, между сотрудниками внутри агентства и между агентством и государственными органами.
Толковый он мужик, ничего не скажешь.
Однако последняя темка меня лично напрягла. И напрягла очень.
У моей мамули сейчас с ее фирмой именно такая ситуация.
Ей шьют конкретное дело, которое может – в зависимости от развития – либо стать вчерашним пшиком, либо, не дай бог, реальным сроком.
Все зависит от маминого поведения: умягчать ли карающую длань правосудия зелеными американскими денежками или нет.
И вот здесь кроется самое неприятное: моя мамочка уперлась. А когда она упирается – ее бульдозером не столкнуть.
Конечно, она говорит о том, что сегодня на взятку просто нет денег. Отчасти это правда: даже я почувствовала прелести кризиса. Машина мне была обещана еще два года назад, однако я до сих пор езжу на метро. Но главное – мама реально не хочет платить. Деньги-то найти всегда можно. В крайнем случае – переехать из нашей роскошной хаты во что-нибудь попроще.
Нет, здесь дело не в деньгах – я свою мамулю знаю насквозь. Ее просто тупо переклинило, и она не хочет давать пить свою кровь этим паразитам. А те, в свою очередь, не могут ей этого позволить. Один не даст себя ощипать, потом другой. А там, глядишь, и вся их вертикаль зашаталась.
Я, кстати, не считаю жизнь в нашей стране особо ужасной. В ней вполне можно жить. Только выпендриваться не надо. Это ж не Швеция и даже не Америка. Работаешь здесь – работай по здешним правилам.
А она вот уперлась. Я даже детали из моей скрытной мамани выбила.
Обычное дело.
Некая, не слишком далекая от Москвы область заказывает для своих больниц медицинскую аппаратуру. Компьютерные томографы, системы гемодиализа, экспертные УЗИ и многое другое. На очень приличные деньги – двести пятьдесят миллионов рублей: нефть же не бесплатно за рубеж гонят.
Мама участвует в тендере и имеет все основания его выиграть. Рыночные основания: техника лучше, стоимость меньше, условия послегарантийного обслуживания мягче. Однако парни губернатора, так считает мама, хотели бы оставить заказ у себя. И втюхать своим больницам морально устаревшую технику, причем за гораздо большие деньги. Разница как раз и делает простых российских чиновников микроолигархами. И чем выше чин, тем выше шанс «микро» превратиться в «макро».
В общем, достаточно стандартная ситуация. Даже я, не доктор экономических наук, а всего-навсего читательница газет и научно-популярных журналов, прекрасно понимаю, что это обычная схема.
Я другого не понимаю: что на маму нашло? Она ведь не вчера родилась. Чуть не два десятка лет российского бизнес-опыта. Даже сбегала от чего-то подобного в Америку. Но ведь вернулась! Так зачем шашкой махать?
А здесь становится все горячее и горячее.
Маму несколько раз предупреждали. Ее собственные «защитные силы» честно сознались в слабости. Последнее – обыск в офисе – даже не предупреждение, а начало боевых действий, и эти действия не вызывают у меня никакого оптимизма. Мамуля напоминает мне дикарей, которые на своих пирогах выходили сражаться с британскими канонерками. Что на нее накатило?