Вера… Ника… Вероника
Шрифт:
– Завтра в магазин сходим, я тебе что-нибудь куплю.
Вика как раз застегивала юбку и подумала, что на меньшее, чем тот костюм за семьсот долларов, она не согласится.
Её настроение улучшилось, и даже перспектива, что шеф сейчас отправится к жене просить прощения, не беспокоила. Ход сделан, теперь нужно ждать результатов. Если она правильно информирована, то Вероника Андреевна измены мужу не простит. Семейный скандал явно перерастет в бракоразводный процесс, а там… Шефу останется только обратить внимания на неё, преданную секретаршу Вику Кобзарь, а уж она своего шанса не упустит.
Замурлыкав какую-то мелодийку, Вика осмотрела место
Через пять минут любовники покинули квартиру. Еще минут через пятнадцать они попрощались у Викиного дома, и «Мерседес» Кости рванул на окраину города, в сторону ипподрома, где на одной из тихих улочек, застроенных одноэтажными домами, жили родители Веры, приютившие на время ремонта дочь и внучку. Костя ехал и прикидывал в уме план предстоящего объяснения с женой и, не дай Бог, с тестем и тещей. Тесть – мужик крутой, горячий, как бы чего не вышло. На полпути ему пришла в голову мысль, что лучше сегодня не соваться к родственникам. Лучше приехать завтра, когда родители уйдут на работу, а Юлька в школу. Вере в театр только к одиннадцати, так что они успеют поговорить. А уж он постарается найти такие слова, чтобы все уладить «без шума и пыли».
Поворачиваем! Машина развернулась и попылила в центр города, к ярким огням ресторана. Через пару часов здесь соберется классная тусовка, а проблемы подождут до завтра. В конце концов, он имеет право расслабиться.
– Вперед! – вдавил педаль газа Костик, одновременно врубая на полную мощность автомагнитолу. – «Теперь сижу под деревом, играю на гитаре, влюбленный и безумно одинокий», – запел он вслед за Киркоровым.
А Вера тем временем не шла, а неслась по освещенным яркими фонарями центральным улицам, но от стоящих в глазах слез ничего не видела: ни спешащих домой или по делам людей, ни проносящихся на скорости машин, ни многочисленных неоновых реклам, ни расцвеченных изнутри киосков. Сцена, свидетельницей которой она стала, просто убила её. Это было мерзко, дико и в высшей степени непорядочно. Хорошо, она была одна! А ведь могло так случиться, что они зашли бы в квартиру вместе с Юлькой, и тогда девочка увидела бы своего папашу в таком…виде. Бр-р-р-р!
Скотина! Скотина! Как он мог!
Вероника шла среди прохожих и не замечала, что разговаривает сама с собой. Некоторые удивленно поднимали на неё глаза, другие усмехались, третьим было просто не до неё. У каждого свои проблемы, а измена мужа с собственной секретаршей, по мнению многих, на сегодняшний день не велика беда. Поиграет с новой игрушкой и бросит. Всего и делов!
В толпе шли измученные безденежьем и уставшие от мужей-пьяниц женщины, вяло ползли мужчины, давно потерявшие веру в себя, шаркали старенькой обувкой старики, тщательно пересчитывающие в уме оставшиеся до пенсии копейки. Много было подростков, молодежи, для которой только вечером и начинается настоящая жизнь. Днем учеба, контроль со стороны «предков», домашние обязанности, а вечером…
Когда центр остался позади, и начались улицы, скудно освещенные редкими огоньками, Вероника позволила себе открыто заплакать. Слезы текли по лицу, а она даже не стала доставать носовой платок. Свежий вечерний воздух холодил горячую голову, мокрые щеки и подбородок, пробирался сквозь не застегнутую до конца ветровку. Ей было горько и обидно. И стыдно.
Но быстрая ходьба хороша тем, что приводит мысли и чувства в норму. Мерное раз-два, три-четыре позволяет адреналину в крови быстрее рассосаться, и вот уже ровнее бьется, а не трепыхается, как воробей в силках, сердце. В голове проясняется, и откуда-то изнутри вылезает игривая мыслишка, как смешон был её Костя, придавленный на диване белотелой секретаршей, как забавно выглядели его дергающиеся волосатые ноги. Но если смеяться над чем, так над его глупой попыткой прикрыться прозрачным полиэтиленом. Недаром девица не удержалась и захохотала над его дурацким видом.
– Так тебе и надо, – снова произнесла вслух Вероника, с удивлением почувствовав, что злость на Костю у неё испарилась, осталось лишь неприятное чувство, будто она заглянула в замочную скважину к соседям. – Какая мерзость! И чего я там стояла и смотрела? Тоже мне невидаль – секретарша соблазняет шефа! Или наоборот?
Снова, как на экране телевизора, она увидела сцену на диване в их ремонтируемой квартире. Зачем Костя поволок свою пассию к ним домой? Мог бы и в гостинице устроиться или на природе. Сэкономить решил? На него не похоже.
Того иссушающего чувства ревности, которое обычно захлестывает женщин, Вероника Андреевна, к своему удивлению, не ощущала. Она вообще никогда раньше не ревновала мужа, может быть, потому, что никогда не любила его по-настоящему. А может, и вовсе не любила, пришло ей в голову. Ей с ним было хорошо и удобно: не надо было волноваться по поводу бытовых неурядиц, экономить деньги, завидовать обновкам подруг. Многие мечтали, а она ежегодно ездила на юг отдыхать. Любовь, про которую пишут в книжках, в юности обошла её стороной. Поэтому ей оставалось лишь поддаться обстоятельствам и оправдать ожидания близких, выйдя вовремя замуж. Как все. Ей и жениха не надо было искать – сколько она себя помнит, Костя всегда был при ней. Для многих их брак был ожидаем и естественен.
Они с Костей знают друг друга двадцать лет, подумалось ей, но хватило двадцати минут, чтобы понять, как была права мама, когда перед самой свадьбой советовала не торопиться.
– Ты еще встретишь свою любовь, вот увидишь.
– Мама, мне уже двадцать два года и толпы поклонников не обивают мою дверь, – на повышенных тонах отвечала Вероника, как будто мать была виновата в этом. – Некоторые девчонки успели по второму разу выйти замуж, а у меня за все годы в Москве ни одного серьезного романа не было. Так, поцелуйчики, да намеки. Я уже старая дева, а если стану ждать «настоящей» любви, то могу прождать до пенсии. Кому тогда буду нужна?
– Ну, почему до пенсии? Вспомни тетю Раису из Новосибирска. Она вышла замуж в тридцать один год, и её муж Василий Сергеевич не считал, что она стара. А как они живут? Не жизнь, а вечный медовый месяц!
– Ну и что? Это исключение, которое только подтверждает правило. А вспомни, сколько проблем у них было с рождением детей? Мне пора рожать, а не мечтать об африканских страстях.
Мама грустно смотрела на взрослую дочь, во многом с ней соглашаясь. Существует же мнение, что браки, основанные на любви, недолговечны, в отличие от тех, в основе которых дружба и взаимное уважение.