Вердана
Шрифт:
— Ты мог отдать приказ убить меня во время погони, или пока я спала. В любое мгновение до этого момента. Соображай быстрее, канцлер, время идет. А то придется убить меня и сослаться на то, что я сопротивлялась. Не вежливо заставлять императора ждать.
— Меня занимает вопрос, почему же ты сбежала из зала?
— Я не готова дать ответ императору. У меня полно причин, чтобы обдумать такой поступок, — ответила она.
— Не правда, Вердана. У тебя была совсем иная цель визита. Где-то рядом с библиотекой у Ахши был тайник. Я знаю, что ты стремилась туда. Ты знаешь, как он открывается. Мои воины спугнули тебя. Но я убежден — ты искала тайник. Кто тебя послал, если не он, Ахши? Ему нужны были его записки.
Пришла ее очередь удивляться.
Вердана внимательно посмотрела на Балу, канцлер вздрогнул от пристального взгляда, который был угрожающе осмысленным и внимательным. «Это не Вердана», — в который раз подумал он. И тут же сделал вывод, что обращаться к ней, как к Вердане бесполезно, стоит показать этой пришелице, что он хочет сотрудничать.
Канцлер Бала стоят у власти уже два десятилетия. Он считал себя непревзойденным политиком, более одаренным, чем кто-либо при дворе императора. Именно от убеждения в своей одаренности Бала и не терпел тех, кто в чем-либо превосходил его. Уже на десятом году своего правления он утвердился в мысли, что император не достоин своего поста, что наследование династии от отца к сыну и от матери к дочери — устаревший обычай. Бала убедил себя в том, что он достоин этого места, как никто другой в империи. Препятствием на пути к правлению империей был не сам император, а наследницы по женской линии. Императрица его не любила, Бала знал об этой неприязни и старался ублажить эту, несомненно, великую женщину. Но она была непреклонна в своих убеждениях. Бала понял, что пока эта женщина правит в Мантупе — он никогда не станет императором. Идея смены власти сидела в его голове постоянно. Он рассмотрел множество вариантов, прежде чем пришел к единственному верному, но жестокому — убийству. На подготовку дворцового переворота у него ушло четыре года, которые перевернули не только жизнь империи, но и жизнь самого Балы. Пока он искал пути уничтожения женской ветви рода, он узнал множество странных подробностей существования власти в империи и ее наследования. Императрица оказалась проницательной и слишком умной для женщины. Она первой заподозрила, что в столице назревает заговор. Едва она изрекла подозрение вслух, его соглядатаи доложили об этом.
Кто бы не была та, что сидела сейчас в каземате тюрьмы, она являлась одним из оплотов той власти, которую Бала ненавидел. Сейчас она не считает себя слугой императрицы и не желает занять ее место, она не подозревает, что прямо или косвенно назвавшись невестой императора, она объявит свое законное право на трон. Бала знал, что между правящей династией и родом владельцев Дора существовал негласный договор. Вердану намеренно отдали в услужение императрице. Ее искусство воина тут было совершенно ни при чем. Вердана, не подозревая того, являлась заложницей, гарантией того, что представительницы дорского рода не будут претендовать на императорский трон. Императрица жаждала выдать Вердану за Раду лишь из тех побуждений, что та исчезнет из дворца, заняв заурядное место жены императорского вассала, и ее потомки станут лишь ответвлением менее знатного рода. Окутанная тщеславием Вердана не могла угадать, какую роль в истории ей приготовила императрица. Она верно служила той, которая мечтала убрать дорский род с небосклона. Не тут то было. То, что не смогла бы понять сама Вердана, без труда разгадала ее прародительница. Поворот в жизни Балы и его восприятии жизни стало знакомство с Ахой Верданой из Дора.
Случилось знакомство семь лет назад. Аха Вердана была тогда в весьма преклонном возрасте, но ее острому уму могла бы позавидовать любая молодая и очень образованная дама.
Те дни Бала старался не вспоминать. Он узнал о грешке императора, который воспылав порочной страстью к одной дворцовой шлюхе, страстно
В те дни Бала неожиданно получил приглашение от главы дорского клана — Ахи Верданы. Он посетил тот самый дом, что теперь принадлежал его пленнице. Встреча происходила не в гостевых комнатах, а в личных покоях Ахи. Бала был удивлен. Он оказался в святая святых самой таинственной женщины Тупа. Аха повелительно указала ему, где сесть и без обиняков заявила, что знает о беде постигшей правящий дом. Она знала! Бала пришел в смятение. Аха с насмешкой сообщила, что этот позор ничто по сравнению с намерением императрицы уничтожить соперницу, что императрица намерена убить не просто соперницу, но и ее приплод. «Приплод» именно это слово употребила Аха Вердана. Бала полюбопытствовал, откуда почтенна Аха Вердана знает об этом горе.
— Горе? — переспросила та, — Это кому как! Горе или радость — понятия относительные. Я говорю о дальнейшем течении событий. Раз почтенный канцлер Мантупа совершил столь позорную ошибку и стал потакать прихотям императора, но ему следует раскаиваться в содеянном не меньше самого императора.
— Я раскаиваюсь почтенная, — признался Бала.
— Верю. Знаю, какую примерную жизнь ты ведешь сам, и не могу не поразиться, как ты допустил такое! Устои государства рушатся, когда правители начинают нарушать нравственные законы. Положение следует исправить немедленно и, заодно, предотвратить дальнейшие события, которые никак нельзя назвать оплошностями, это скорее будут преступления.
— Откуда же почтенная Аха Вердана узнала не только о существующих проблемах, но и от грядущих бедах? — спросил Бала.
— Этого ты никогда не узнаешь…
Не скажи она тогда эту фразу, как знать, может быть, Бала просто принял бы ее предложение и не стал бы узнавать больше, чем полагалось в той ситуации. Но загадочное — «ты никогда не узнаешь» — стало таинственной формулой, вроде заклинания, от которого канцлер утратил покой. Легкость, с которой Аха Вердана решила проблему поразила Балу. Она лишь сообщила о том, чтобы он, Бала, поставил императрицу (не императора!) в известность по следующим пунктам.
Во-первых, императрица не должна предпринимать никаких действий по уничтожению конкурентки и ее отпрыска. «И упаси ее все святые нарушить этот пункт», — выразилась Аха Вердана.
Во-вторых, ребенок будет изъят у матери с ее согласия или без и навсегда исчезнет из Тупа. «Под угрозой смерти никто не будет искать его или ее», — тоже слова Ахи Верданы.
В-третьих, если же один из участников этой драмы нарушит принятые обязательства относительно наследника, или произойдет повторный случай прелюбодеяния, императорский клан утратит власть в самый кратчайший срок.
До этого дня Бала не смог бы представить, что кто-либо в стране может диктовать условия правящему клану.
Он с великим опасением изложил императрице эти требования, не называя имени Ахи. Императрица фыркнула и естественно потребовала назвать наглеца. Бала произнес имя и увидел ужас в лице своей правительницы. Она немедленно сообщила, что принимает условия.
Через три дня из дворца бесследно исчезла любовница императора, установить, как такое случилось, он, Бала не смог. Никто больше не упоминал о происшествии.