Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода
Шрифт:
Скоро предстоял большой курс в Вуппертале, так что нам нужно было продолжать путь. Это означало подняться на 5600 метров и перейти горный хребет перед Канце, следующим восточным городом. На перевале незадолго до нашего приезда погибли от холода четверо путников. Оказавшись наверху, мы почти не чувствовали высоты, любовались великолепным видом и прыгали, радуясь тому, что наши легкие привыкли к местному климату. С того момента в наших умах все глубже отпечатывались две картины – минеральные богатства гор и группы китайских золотоискателей, стоящих в реке; они явно что-то находили. Почва была настолько легкой, что все мгновенно заволакивалось пылью, высоко поднятой колесами грузовика. Она висела над дорогой позади нас на всем видимом расстоянии.
Оказавшись наверху, мы почти не чувствовали высоты, любовались великолепным видом и прыгали, радуясь тому, что наши легкие привыкли к местному климату.
Мы все лежали в кузове, прикрывая от пыли видеокамеру Педро и другую технику, как
Мы пообедали в типовой неприятной столовке – одном из достижений нового общественного порядка. Как и во всех таких заведениях от самой Лхасы, двери здесь все время были открыты настежь, отчего создавался ужасный сквозняк. Никто не должен был засиживаться, проводя время счастливо и непроизводительно. Когда я давал благословения на главной улице, ведущей к холму с руинами в тибетской части города, рядом остановил свой мотоцикл щеголеватый офицер, весь увешанный знаками отличия. Он приехал на импортной «Хонде» – явный признак того, что в своей иерархической системе он стоял довольно высоко. На отличном тибетском языке он потребовал, чтобы мы немедленно проследовали в полицейский участок. Там мы сможем получить разрешение на то, чтобы позже осмотреть руины. Я с радостью заметил, что к нам подтягиваются несколько десятков тибетцев: я давно с нетерпением ждал такой возможности – публично поддержать их и защитить. Громко и весело я несколько раз похлопал его по спине, как шаловливого школьника, и произнес: «Знаете, вот этого мы делать не будем. Нас намного больше интересуют эти руины, чем ваш участок. Когда мы уже все посмотрим, вы можете навестить нас внизу, у автобусов. Там мы живем». У тибетцев перехватило дыхание, а офицер рванул с места, подняв задним колесом столб пыли, и умчался прочь. Больше мы не встречали ни его самого, ни его коллег. В Канце китайцы тоже оставили лишь одно из важных исторических зданий – изящный древний храм школы Сакья, в котором сохранились статуи многих Защитников. Здесь я наконец получил возможность выразить свою преданность Гуру Ринпоче. Любой предмет от него вызывает намного больше восхищения, чем те новые статуи, которые сейчас устанавливаются во многих районах страны. Хотя они представляют крайне добродетельных ринпоче и монахов, а отливают их умелые мастера из школы Гелугпа, в них просто нет той жизненной энергии, которую излучает Гуру Ринпоче.
Гуру Ринпоче – уникальный герой мировой культуры
Что меня больше всего огорчало в Тибете – так это практически полное отсутствие внешних признаков его влияния. Не осталось почти никаких его ступ или изображений, хотя ему нет равных среди героев мировых культур. Около 750 года этот знаменитый йогин принес Учение Будды в Тибет и создал старейшую из здешних традиций – школу Ньингма. Выполняя сегодня похожую работу для Кармапы на Западе, я ощущаю близость и часто прошу его о благословении. Пока мы с Педро и Куртом носили ночью его глиняные статуи полуметровой высоты, мои глаза наполнялись слезами радости. Мы вывезли эти изваяния в жестяных ящиках из-под печенья, и сейчас они поддерживают нашу практику, украшая центры в Копенгагене, Шварценберге и Франкфурте.
Около 750 года этот знаменитый йогин принес Учение Будды в Тибет и создал старейшую из здешних традиций – школу Ньингма.
Продолжая двигаться на восток, мы миновали старинный тибетский навесной мост. Его конструкцию шестьсот лет назад придумал великий тибетский йогин Тангтонг Гьялпо. Его вдохновенному уму приписывают авторство текста призывания Любящих Глаз. После того как мы проехали огромную ступу Колеса Времени, в небе несколько часов висело одно-единственное облако – кроваво-красное, в форме дордже. Педро заснял какие-то секретные установки китайцев, и вскоре вдоль дороги стали попадаться только группки мужчин. Они работали кирками и лопатами, а китайские солдаты целились в них из автоматов. По-видимому, в этом районе располагались лагеря заключенных, и в последнем на нашем пути тибетском городе все население составляли мужчины. Видеофильм о нашей поездке, называемый «Тайное путешествие по Восточному Тибету», заканчивается благословением, которое я там даю.
Видеофильм о нашей поездке, называемый «Тайное путешествие по Восточному Тибету», заканчивается благословением, которое я там даю.
На перевале, с которого спускаешься к реке и Китаю, все горстями бросали в воздух маленькие квадратные листки бумаги. На них был контурный рисунок лошади, нагруженной драгоценностями; это подношения для защиты Тибета. Именно здесь мы покинули Страну Снегов: все почувствовали, что это граница.
Самый дешевый самолет доставил нас из Чэнду в Кантон. Здесь мы сели на автобусы, едущие на юг. В новейших свободных экономических зонах у границы с Гонконгом людям разрешалось делать почти все. Детский труд, отсутствие правил техники безопасности, эксплуатация и тому подобные практики, освященные веками, уже привлекали сюда гонконгских капиталистов. Здесь снова действовали извечные азиатские стандарты, и о людях судили по размерам их собственности. Старый Мао, должно быть, переворачивался в гробу. Рентгеновские аппараты на границе, к счастью, «проглядели» кусочки железной кольчуги, лежавшие в моем багаже. То были остатки доспехов тибетского национального героя по имени Линг Гесар; я подобрал их среди развалин Цурпху. Этот легендарный воин победил мусульманских завоевателей и сохранил свободу Тибета. У него были магические способности. Небольшие железные пластинки, несущие его энергополе, сегодня защищают наши центры по всему миру.
Тайное путешествие по Восточному Тибету
Гонконг
В Гонконге Калу Ринпоче написал европейцам письмо, в котором убеждал их работать под моим руководством. Город сиял роскошью. Несколько дней мы провели с друзьями из Германии и Китая, а затем Ханна улетела в Непал. В следующие месяцы ей предстояло помогать Шамару Ринпоче. Великий йогин Ургьен Тулку собирался дать серию важных посвящений, полученных от Пятнадцатого Кармапы. Остальным членам нашей группы не терпелось вернуться в Европу.
Европа
Нас снова радовали хорошие европейские дороги, а публичные лекции собирали все больше слушателей. Сложнее, однако, было разобраться в списке адресов. На всей территории между севером и югом наши центры следовали древней традиции кочевников – переезжали в более просторные дома.
В мае 1986 года я побывал в Калифорнии. Здесь Кэрол редактировала несколько моих рукописей. Затем последовал чудесный летний курс с Тенгой Ринпоче, Ханна переводила, а я учил по вечерам. Нильс приехал в датский ретритный центр, и мы организовали следующую поездку в Тибет. Из всего материала, накопленного за эти вечера, Войтек, мое доверенное лицо в Польше, выбрал вопросы и ответы для книги «108 ответов йогина».
Германия
После Дании Ханна переводила для Шамарпы в Дордони, а я читал вечерние лекции после поучений Тенги Ринпоче в невыносимом немецком институте под Бонном. То место было фабрикой по производству сплетен, и опять оно выявляло в людях худшие качества. Хотя теперь настало время для некоторого коллективного роста. Неприятный, но необходимый опыт помог моим ученикам быстро обрести зрелость, а я лучше понял слова из письма Калу Ринпоче. Здесь многие буддисты из Центральной Европы выработали важное качество – чутье на нарушенные связи. Нарушение связей – это самый смертоносный яд в Алмазном пути. Глубокое доверие позволяет быстро впитать просветленные качества, но нет ничего более разрушительного, чем злобные сплетни об учителях. Я редко касался этой темы в своих лекциях. Считая такие вопросы слишком неприятными, я всегда надеялся, что в этом не будет необходимости. До сих пор немногочисленные проблемы такого рода удавалось решать по одной, обходясь без высокопарных слов о кармических последствиях. Однако теперь, не без постороннего влияния, события в коричневых стенах института приобрели такой оборот, что древние поучения очень пригодились. Администрация этого заведения и ревнивый английский переводчик, который сам себя пригласил на курс, всеми доступными способами пытались разрушить наше сотрудничество с Тенгой Ринпоче. Сначала переводчик Эдвард сблизился с монахами из замка, но они мало что могли для него сделать. Затем он стал досаждать Шамарпе, который позвонил мне и сообщил, что Эдвард – «плохой человек». Часть этой истории специально предали огласке, и все вместе стало весьма болезненным, особенно для тех, кто успел пристраститься к «святости». Я не делал ничего, чтобы ускорить развязку. Мне хотелось, чтобы все было долгим и постыдным: это основательная прививка на будущее. Все равно, если бы люди не доверились своему опыту и не заняли активную позицию, пятнадцать лет моей работы оказались бы потраченными зря. Но они это сделали! Стряхнув с себя сладкую иллюзию такой духовности, которая не заставляет думать и выбирать, немецкий великан пробудился. Это станет очевидным в начале девяностых, когда наша линия преемственности окажется под огромным давлением со стороны коммунистического Китая и новых журналов, таких как «Штерн». Больше люди уже не засыпали.
Глубокое доверие позволяет быстро впитать просветленные качества, но нет ничего более разрушительного, чем злобные сплетни об учителях.
Польша
Еще до завершения курса мы погрузились в очередной «Фольксваген». Настало время отправиться в Польшу. Поскольку дороги Восточной Европы редко годятся для быстрой езды, мы с Майей взяли у друзей микроавтобус. В Кракове в большом шатре нас ждали пятьсот человек. Только что уехал Ситу Ринпоче, и все готовились проводить вечера и ночи безграничной силы и открытости, во время которых мы всегда смешиваем свои умы.