Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода
Шрифт:
В Екатеринбурге, на площади 1905 года
Волгоград, в прошлом Сталинград, стал нашей первой остановкой в России.
Следующим пунктом в нашем маршруте стала Самара. Она только что восстановила свое дореволюционное название. Повсюду люди снимали таблички со старым названием, в котором было гордо увековечено имя одного из верховных палачей.
Здесь мы сильнее, чем где-либо, содрогались при виде того, как сносились ряды очень красивых каменных домов, чтобы на их месте выросли скучные бетонные коробки. Мы остановились в милой бурятской
Саша (сегодня он без бороды) – моя правая рука в России
Учитель Хэб с дочерьми
Местный офицер из религиозного отдела КГБ, которое еще существовало при Горбачеве, но оказалось под вопросом при Ельцине, впечатлил меня по-настоящему. Он упомянул о том, сколько денег принесли его региону деятельные протестантские миссионеры, но признался, что ему по-человечески близко мое идеалистическое обещание: не ставить никакую религию выше истины и умственной свободы людей. Я кратко рассказал ему, насколько далеко буддизм выходит за рамки философии, психологии и религий веры, и у нас появился новый друг. Он даже проводил нас вниз по бесконечным коридорам и лестницам к строго охраняемому парадному подъезду. Когда мы стояли под солнцем и ветром на берегу Волги, в моей памяти всплыли бесчисленные полицейские участки моей юности. Насколько же они приятнее, когда посещаешь их по собственной воле!
Еще несколько сотен приняли Прибежище, и мы сели на теплоход, который доставил нас в родной город Ленина. Когда-то Симбирск, теперь он называется Ульяновск: такова первоначальная фамилия вождя коммунизма. Из-за этого родства раньше Ульяновску доставались самые большие куски социалистического пирога. Старый теплоход несколько раз ломался, проходя шлюзы один за другим, и мы на два часа опоздали на встречу с нашей толпой. Люди ждали в очень красивом зале с видом на реку. К моему удивлению, даже какие-то высокие офицеры, сидящие среди публики, были довольны моей речью. Им понравилась даже моя шутка, родившаяся в годы военного положения в Польше, о том, что следует радоваться, когда система не работает. Она помогает обрести духовные ценности, вместо того чтобы ограничиваться простым потреблением.
Следующий день бы историческим. Последний коммунистический Первомай, праздник рабочего класса, мы встретили в городе Ленина. Смущенные полицейские стояли небольшими группками; главные улицы были отгорожены для ликующих демонстрантов, а те упорно не появлялись.
Часть нашего багажа
В российской квартире
Следующий день бы историческим. Последний коммунистический Первомай, праздник рабочего класса, мы встретили в городе Ленина.
Когда мы окольными путями подбирались к залу, где я должен был учить, человек, который шел впереди, случайно стукнул меня в челюсть углом транспаранта. Не успел я схватить его за воротник, как все с удивлением увидели результат буддийско-коммунистического столкновения наших дней. На этот раз мы вышли победителями. У всех на глазах серп, флаг и все украшения отломились от деревянной конструкции и с грохотом попадали на землю.
Приехали Лопён Цечу и Ханна – слева Габи, «мама» российского буддизма
Участники курса
Ульяновск был непаханой целиной. Здесь тоже многие только начинали медитировать. Питерские друзья прекрасно подготовили наш приезд. Всю ночь мы танцевали на дискотеке в молодежном клубе, а утром сели в поезд на запад, в Москву.
В огромной столице мало что осталось от древних времен. Здешняя смесь всего и вся не вынуждала людей показывать себя с лучшей стороны. Встретив нашу группу у Кремля, мы с Татьяной узнали, что ночью полиция выставила их из «общедуховного» центра. Но затем случайные прохожие, с типично славянским гостеприимством, просто пригласили их к себе домой. Подобные вещи происходили на протяжении всей поездки, и мы все сошлись на том, что никогда не встречали такого доброго и заботливого населения, как в этой громадной стране.
На выходе из зала, где я читал последнюю лекцию и где Прибежище приняли мама и бабушка Татьяны, я вдруг осознал все, что произошло за последние недели. То была убедительная победа, еще более впечатляющая, чем все прежние. Тысячи украинцев и русских открылись и получили благословение. Я основал шесть новых центров и дал Прибежище тысяче с лишним человек. Всех их мы просили приехать и привезти друзей на курс с Лопёном Цечу и милой Ханной: они вот-вот должны были прилететь из Непала. Во всех группах главной задачей теперь стала подготовка к курсу пховы. Он начинался под Петербургом через несколько дней.
Во всех группах главной задачей теперь стала подготовка к курсу пховы. Он начинался под Петербургом через несколько дней.
Пока продолжались лекции в этом прекрасном городе, приезжали друзья из всех мест, которые мы объехали в этом году, и я наслаждался близостью Ханны и Ринпоче. Потом триста человек на автобусах отправились в большой пионерский лагерь. Он располагался к северу от Петербурга, среди смешанных хвойно-березовых лесов, которые я так люблю. Здесь, в мощном поле благословения линии преемственности, все участники получили знаки за три дня. Затем Ринпоче благословил Россию серией посвящений. Это были первые посвящения Кагью на этой земле, и люди остались глубоко благодарными.
Цечу Ринпоче дает первые посвящения в России
Я внезапно не знаю, что сказать
С Лопёном Цечу Ринпоче
Хотя я сидел на подиуме рядом с Ринпоче и всегда считал, что лама не должен публично проявлять свои чувства, его последние фразы не оставили мне выбора. Ощущая нечто вроде сухой волны, поднимающейся внутри тела, и не в силах сдержать или скрыть горячие слезы благодарности, я слышал слова, которые многое объясняли:
«Я часто утверждаю, что Оле и Ханна – это активность Кармапы и даже его излучение, – говорил Ринпоче. – И я скажу вам почему. Дело не только в том, что я их очень люблю. Я знаю это от самого Кармапы. Я присутствовал при их первой встрече с ним. После церемонии Короны в Катманду они поднялись в комнату Кармапы над монастырем Сваямбху, чтобы получить долгое благословение. Когда они ушли, он спросил, кто они. Не раздумывая, я произнес: «Мои ученики». Кармапа ответил: «Теперь они мои! Они понесут мою активность в будущее».