Верховный суд СССР

Коллектив авторов

Большие колебания в судебной практике наблюдались по поводу передачи дома в собственность на условиях пожизненного содержания. В одном из определений Коллегии было указано, что такой договор не предусмотрен ГК и поэтому отношения сторон по такому договору следует квалифицировать как куплю-продажу. Примечательно, что в этом определении имеется ссылка на установившуюся судебную практику такой квалификации договора отчуждения дома с условием пожизненного содержания¹³⁸.

Характерно, что большинство ныне действующих гражданских кодексов союзных республик признали этот договор самостоятельным правовым институтом, включили его в качестве самостоятельной главы в отдельные виды

обязательств, а ГК РСФСР последовал за судебной практикой и считает этот договор разновидностью договора купли-продажи.

Равным образом и до издания Основ допускалась не только аналогия закона, но и аналогия права (ст. 4 ГПК РСФСР 1923 года).

Наиболее ярким примером применения аналогии права явилось известное определение Судебной коллегии по гражданским делам по делу Марцинюка, вынесенное в 1940 году. В этом определении было постановлено, что вред, причиненный потерпевшему в результате его действий по охране социалистической собственности, подлежит возмещению. Коллегия сослалась при этом на ст. 131 Конституции СССР, обязывающую граждан беречь и укреплять общественную социалистическую собственность¹³⁹. Вслед за этим определением в последующие годы был вынесен ряд решений, удовлетворявших требования граждан (и их иждивенцев), пострадавших при спасании социалистической собственности от пожаров и иных бедствий.

Эта практика была воспринята законодателем, стала законом, составляющим содержание гл. 13 разд. III Основ гражданского законодательства (ст. 95) и соответствующих глав ГК союзных республик.

В 1963 году Пленум признал правомерным договор, заключенный престарелым собственником жилого дома о предоставлении постоянной жилой площади в этом доме другому лицу при условии осуществления ухода за наймодателем и о праве на выселение нанимателя ввиду неисполнения принятых им на себя обязанностей¹⁴⁰. Основаниями признания такого договора, не предусмотренного законом, послужили общие начала и смысл гражданского законодательства.

Мы не входим здесь в обсуждение спорного вопроса, создает ли суд, применяющий аналогию закона или аналогию права, норму права для разрешения конкретного дела. Но если применяемое судом положение становится правилом и если оно воспроизводится в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР или первоначально формулируется им и этим правилом руководствуются при разрешении таких же споров, то на каком основании можно отрицать нормотворческую роль судебной практики?

Критерием законности и правильности правоположений, вырабатываемых судебной практикой, является их соответствие общему смыслу конкретизируемого этой практикой закона, а при применении аналогии права — общим началам и смыслу советского гражданского законодательства, одной из задач которого является развитие инициативы и самостоятельности участников гражданского оборота в рамках социалистического планового хозяйства, опирающегося на социалистическую собственность, принципы социалистического распределения по труду и иные принципы развитого социалистического общества.

Из сказанного выше было бы неправильно сделать вывод, что Пленум и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР не выносили решений, выходящих за рамки закона, и не допускали ошибок в его применении.

Известно, что ошибочные определения встречались в практике Судебной коллегии по гражданским делам, иначе не было бы протестов и пересмотра этих определений Пленумом. Имелись и имеются ошибочные постановления Пленума по отдельным делам, ошибки в руководящих разъяснениях, пересмотр прежних позиций как в разъяснительных, так и в конкретизирующих положениях.

Известно, что в период Великой Отечественной войны и в первое десятилетие после ее окончания в некоторых руководящих указаниях Пленума допускался

выход за пределы закона, формирование норм, дополняющих и даже изменяющих закон, т. е. деятельность, которая входила в компетенцию законодательных органов. Создание таких норм не было оправдано и соображениями их соответствия общим началам и смыслу законодательства, поскольку не вытекало из этих начал и их смысла. Эта неправильная практика в 1955 году была осуждена, в связи с чем основанные на ней руководящие указания были отменены или исправлены. После издания в 1957 году Положения о Верховном Суде СССР Пленум проделал значительную работу по исправлению указанных ошибок¹⁴¹.

Однако надо отметить, что принятие Пленумом некоторых правоположений, выходящих за рамки закона, в условиях военного времени было оправдано этими условиями, повлекшими за собой неизбежное сокращение возможностей нормальной законодательной деятельности. Между тем изменившаяся в связи с войной обстановка требовала принятия при отправлении правосудия решений, отвечающих новым условиям. Поскольку Вводный закон к ГК 1922 года допускал расширительное толкование ГК в интересах трудящихся масс, это положение использовалось как легальная основа для принятия Пленумом указаний и постановлений по отдельным делам, удовлетворявших потребность в приспособлении некоторых гражданско-правовых норм к изменившимся в связи с войной условиям.

Ярким примером такого приспособления является данное в 1943 году толкование Пленумом ст. 60 ГК РСФСР по делу по иску С. Речь идет о решении по иску С. о возврате коровы, сданной ею воинской части в связи с эвакуацией окота на восток, но переданной этой частью другому гражданину взамен сданной им коровы. Постановление Пленума, которым удовлетворен иск, опубликовано под тезисом «Статья 60 ГК РСФСР имеет в виду не только случай потери имущества собственником в буквальном смысле этого слова или случаи похищения имущества у собственника, но также и случаи выбытия имущества из обладания собственника помимо его воли вследствие небрежности, случая или вследствие непреодолимой силы»¹⁴².

Это постановление Пленума было направлено на усиление защиты права личной собственности, оно расширило рамки виндикации имущества по отношению к добросовестному приобретателю. Строго говоря, данное Пленумом толкование ст. 60 ГК РСФСР не может быть признано расширительным толкованием. Пленум явно вышел за пределы ясно сформулированного содержания закона. Но, как известно, такое расширение виндикации впоследствии было воспринято законодателем и получило законодательное закрепление в ч. 2 ст. 28 Основ и в соответствующих статьях новых гражданских кодексов: была допущена виндикация имущества, выбывшего из владения собственника или владения лица, которому это имущество было передано во владение, не только в случае, когда оно было похищено или утеряно, но и когда оно выбыло из их владения помимо их воли.

Можно привести и иные примеры, свидетельствующие о том, что Пленум и Коллегия, используя ограничительное или распространительное толкование, отступали от точного содержания закона в связи с настоятельными требованиями жизни. В практике Верховного Суда РСФСР, сложившейся еще в 20-х годах, было допущено отступление от требований закона о нотариальном удостоверении договора купли-продажи домостроения под страхом недействительности такой сделки: если стороны действовали добросовестно, не знали об этом требовании закона и сделка уже была исполнена, она согласно постановлению Пленума Верховного Суда РСФСР, изданному в 1927 году, признавалась действительной при условии последующего оформления сделки в соответствии с требованием закона¹⁴³. Такая практика была признана Верховным Судом СССР и этим указанием руководствовались суды в последующие годы.