Верховный суд СССР

Коллектив авторов

Разъяснительные положения содержались и в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 10 апреля 1957 г. «О судебной практике по делам о наследовании». В пп. 10 и 11 этого постановления разъяснялись понятие отказа наследника от своей доли в наследстве и последствия такого отказа, а также непринятия им наследства. Таким лее разъяснением нормы закона является и п. 16, указывающий, что назначение наследников по завещанию из числа законных наследников не связано ни с очередностью их к наследованию, ни с правом представления. Это был лишь логический вывод из ч. 1 ст. 422 ГК 1922 года.

Много аналогичных разъяснительных положений имеется в постановлении Пленума «О судебной практике по искам из причинения вреда» от 10 июня 1943 г. Этим постановлением наряду с законом суды руководствовались последние двадцать лет действия ГК 1922 года.

Здесь, например, содержатся разъяснения о соотношении действия норм, регулирующих договорные и деликтные отношения; соотношении ст. 403 ГК РСФСР¹²³, содержащей общее правило об основаниях возникновения обязательств из причинения вреда, и иных статей ГК, трактующих об отдельных видах причинения вреда; имеющее разъяснительный характер указание об исчислении размера возмещения вреда и т. п.

В ныне действующих руководящих разъяснениях Пленума имеется значительное число разъяснительных пояснений, хотя, как известно, действующие гражданские кодексы, опирающиеся на Основы гражданского законодательства, значительно полнее и богаче, чем ранее действовавшие гражданские кодексы, изданные в 20-х годах.

Например, п. 8 нового обобщающего постановления Пленума от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по гражданским жилищным делам» разъясняет смысл норм об условиях использования излишней изолированной комнаты, содержащихся в ст. 59 Основ. Пленум разъяснил, что право нанимателя заселить освободившуюся излишнюю изолированную комнату возникает независимо от вручения письменного предупреждения жилищного органа об изъятии этой комнаты (в законе это не указано, но это вытекает из его смысла, а именно из ч. 2 ст. 59 Основ, не связывающей право гражданина на заселение изолированной комнаты с моментом вручения ему письменного предупреждения); что наймодатель, не предоставивший нанимателю (если квартира была предоставлена в пользование одной семье) в соответствии с его просьбой отдельную квартиру меньшего размера, не вправе требовать изъятия излишней изолированной комнаты — ив этом случае никакого нового правоположения в таком разъяснении не создано, а сделан лишь логический вывод из содержания закона, предоставившего нанимателю альтернативное право либо заселить излишнюю изолированную комнату, либо требовать от наймодателя переселения в отдельную квартиру меньшего размера¹²⁴.

Разъяснительными положениями, направленными на раскрытие содержания норм Основ и ГК, являются и многие положения нового обобщающего постановления Пленума от 23 октября 1963 г. «О судебной практике по искам о возмещении вреда». Например, в п. 8 постановления разъяснено, что в полный объем возмещения вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, входят и дополнительные расходы, необходимые для восстановления здоровья потерпевшего (перечень таких возможных расходов дан в п. 16 постановления)¹²⁵.

И в данном случае лишь раскрывается содержание понятия «возмещение причиненного вреда в полном объеме», что, конечно, имеет большое значение для правильного применения закона на практике.

Разъясняющими являются многие пункты постановления Пленума от 17 декабря 1971 г. «О применении в судебной практике ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик о защите чести и достоинства граждан и организаций» (например, о том, как распределяется между сторонами бремя доказывания фактов соответствия или несоответствия действительности распространенных сведений)¹²⁶.

Но процесс применения закона часто требует более глубокого его истолкования, чем охарактеризованные выше случаи разъяснения его содержания. Этого требует сама природа закона как общего, абстрактного правила, которое в процессе его применения должно регулировать многообразные, конкретные, индивидуализированные отношения. Такие отношения могут быть подведены под действие закона лишь в процессе его конкретизации, детализации. В силу диалектической связи общего и отдельного, абстрактного и конкретного такая детализация правовой нормы, подсказанная практикой ее осуществления, самой жизнью, вполне закономерна, внутренне присуща процессу осуществления права.

Конкретизация закона (имеется в виду не только закон в собственном смысле как нормативный акт, созданный Верховным Советом СССР или Верховными Советами союзных республик, но и иные нормативные акты) содержится не только в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР, но и в некоторых определениях его коллегий, в том числе Судебной коллегии по гражданским делам.

Как уже было отмечено нами в печати¹²⁷, появление конкретизирующих закон нормативных положений объясняется иными причинами, чем те, которые обычно приводятся сторонниками признания судебной практики источником права. Сторонники этой точки зрения исходят из того, что закон не может охватить все многообразные жизненные явления, нуждающиеся в правовом регулировании, и что поэтому, как бы ни было совершенно законодательство, жизнь создает новые спорные ситуации, разрешать которые должен суд.

Действительно, развитие общественных отношений иногда обгоняет действующее законодательство, но этим скорее объясняется необходимость применения аналогии закона и аналогии права, широко допускаемые советским гражданским законодательством. Но аналогию нельзя смешивать с разработкой судами, и прежде всего Пленумом Верховного Суда СССР, в процессе обобщения судебной практики, а иногда и независимо от нее конкретизирующих правоположений в рамках и на основе данного закона.

Лишь в этом случае закон в соединении с конкретизированными на его основе правилами выполняет свою служебную роль — регулирует охватываемые им общественные отношения. Поэтому судебная практика — это не только разъяснение смысла закона, но и правоположения, выработанные судебными инстанциями в рамках применяемого ими закона. Выработка таких правоположений — более высокая ступень судебной практики, чем разъяснение закона¹²⁸.

Действенность таких правоположений обеспечивается не столько принудительной силой государства, сколько силой их авторитета, их жизненностью. Постановления Пленума не отдельным делам и определения Коллегии формально обязательны лишь для данного дела. Но, как увидим из приведенных ниже примеров, указанные акты зачастую имеют широкую сферу применения. Соблюдение конкретизирующих закон правоположений обеспечивается либо путем отмены вышестоящей инстанцией решений, в которых игнорируется или неправильно применяется правоположение, либо путем исправления судебного акта непосредственно этой инстанцией.

Но обратимся к фактам, подтверждающим приведенные выше соображения.

В названном постановлении «О судебной практике по делам о наследовании» Пленум, исходя из общего смысла закона о наследований, установил так называемую наследственную трансмиссию, т. е. переход имущества к наследнику лица, призванного к наследованию, но умершего после открытия наследства, не успев его принять¹²⁹.

В цитированных выше постановлениях Пленума по конкретным делам были конкретизированы многие нормы, регулирующие отношения жилищного найма и отношения, возникающие из причинения вреда. Так, исходя из того, что право личной собственности на жилой дом призвано удовлетворять потребность в жилье собственника и членов его семьи, п. 10 постановления Пленума от 12 декабря 1940 г. по жилищным делам признал возможным выселение по инициативе собственника нанимателей, проживающих в его доме, если суд признает, что помещение действительно необходимо для личного проживания владельца дома и совместно с ним живущих членов семьи¹³⁰. Впоследствии это правоположение было закреплено в Основах (ст. 58).