Верховный ван
Шрифт:
– Рейван.
– Я Верховный ван Ингвар, и ты в моём доме.
Рейван судорожно вздохнул, сознавая, что всё ещё хуже, чем он думал. Смерть в пытках казалась ему теперь не такой страшной, как мысль о том, что о его пленении и воинском унижении непременно узнает гегемон Циндер – злейший Ингваров враг.
От негодования Рейван закашлялся, и ван дал ему питьё. Сладко-вяжущий вкус унял першение в горле, по истощённому телу мгновенно растеклось тепло, голова пугающе закружилась, сердце опасно ускорило ритм.
– Что это за дрянь?
– Тебя
– Рискуешь убить своего пленника, – прохрипел Рейван, – прежде, чем что-то выведаешь.
– Чем же тебя поить?
– Лучше бы сразу ядом, но ведь я живой тебе нужен?
– Я не собираюсь тебя пытать, – усмехнулся ван. – Ты спас мою дочь. Ты будешь гостем в моём доме. Как оправишься от ран, можешь уходить.
– Гостем? После того, как вы расстреляли меня из луков?! – озлобленно прошипел Рейван.
– Не забывайся, кзорг, ты в немощи лежишь! Соблюдай закон гостеприимства – и уйдёшь отсюда целым. Понял меня?
Рейван смешался. Ван Ингвар властным голосом и широтой могучих плеч вызывал у него страх, будто у щенка.
Ван встал и направился к выходу.
– Кровь… – произнёс Рейван.
Ингвар развернулся с недоумевающим взглядом.
– Чтобы скорее подняться, мне нужна кровь, – проговорил Рейван.
– Надеюсь, не кровь дев от первой ночи? – Ван Ингвар обвёл кзорга шутливым взглядом.
– Любая скотина подойдёт, – смутившись, ответил Рейван.
– Хорошо, я заколю для тебя скотину, волчонок.
– Ингвар, а что же дочь твоя, цела?
– Цела, и скоро идёт замуж.
Рейван проснулся от слабого шума, доносившегося из большого зала. До него долетел запах свежих лепёшек и сырого мяса. На языке почудился вкус мёда. Он понял, что жена Ингвара с помощницами занялась приготовлением пищи. Желудок заурчал в сладостном предвкушении, но Рейван тут же выругал себя. Мало радости было в том, чтобы гостевать в доме рисского вана и уйти от него живым. Вернуться в Харон-Сидис с неисполненным приказом окажется для него большим позором – он будет лишён Причастия и погибнет мучительной смертью.
Рейван повернулся на бок, чтобы встать с постели, и заскулил от боли в руке. Все его раны зажили, кроме той, что была на правом плече. Внешне она выглядела сносно, но Рейвану казалось, что сухожилия внутри разворочены. Рисская стрела вошла прямиком в сустав, пробив плечевую кость. Больше всего Рейван боялся, что теперь не сможет полностью владеть рукой, и злость на собственную оплошность наполняла всё его существо.
Рейван дотянулся до меча, лежавшего рядом на постели. С оружием он чувствовал себя сильнее. Меч подарил ему Ингвар.
– Выбирай любое оружие и снаряжение, волчонок, – сказал ван, приведя его в оружейную. – Пусть это будет платой за то, что мы изувечили тебя и лишили твоего добра.
Разглядывая лучшие рисские топоры, мечи и кинжалы, Рейван растерялся. Он не знал, к какому клинку прикоснуться: все они были так гладки и так чисты, не имели ни царапины, ни зазубрины, и пахло от них грозной прохладой стали.
Рейван взял в руку сначала один меч, затем другой, третий… Сердце его трепетало, как если бы он стоял перед множеством красивых обнажённых женщин. Истинное воинское наслаждение разрасталось в нём, хотя он и не придавал особого значения предметам, делавшим для него свою работу. Рейван умело провернул в руке очередной клинок и, сунув его в ножны, успокоился.
– Пусть будет этот, – сказал он, вспомнив, что искусство сражаться заключается не в изысканности оружия, а в руке, держащей его.
Прижав к телу тот самый меч, Рейван потянулся за штанами и рубашкой. Чувство уязвимости от увечья не позволяло ему залёживаться в постели. Оно толкало его на каждодневные тренировки, несмотря на то, что от слабости он ещё ходил, придерживаясь за стены.
Рейван оделся и через проход, завешанный шкурами, вышел в зал. Женщины замолкли и притаились у очага – они так и не привыкли к кзоргу в доме.
Рейван подошёл к бадье и зачерпнул воды, чтобы напиться. В створ приоткрытого окна он увидел, как соратники вана разминаются во дворе перед тренировкой. Рейван приметил галинорца с рисской косой. Тот ли это был галинорец, что удрал с женой Владыки из Харон-Сидиса, – Рейван наверняка не знал и убедиться мог, лишь взглянув на его метку.
«Соблюдай закон гостеприимства», – прозвучали в голове слова Ингвара.
Рейван поглядел на меч в руке и беззащитных женщин за своей спиной и подумал: то ли ван слишком глуп, то ли слишком мудр. Он впустил его в свой дом, дал оружие и тем самым крепко обязал доверием, которое Рейван теперь должен был постараться заслужить.
Со двора раздался боевой клич, и он вновь поглядел в окно. Лютый сошёлся в стремительном боевом танце с двумя крепкими воинами. Воевода Нордхейма показывал неимоверную силу – и Рейвану с его тяжким увечьем было не по зубам одолеть его в честном бою. Но награда Причастием так манила Рейвана, что он подумывал, не прийти ли ночным гостем к спящему.
Крепко сжимая рукоять меча, он вышел на крыльцо и, хромая, спустился по ступеням.
– И это он тролля убил – поглядите на него! – воскликнул Лютый.
Увидев кзорга, воины выстроились полукругом, примкнув щиты. Их шлемы сверкали на утреннем солнце, а лица скалились в хищных ухмылках.
– Ты снова явился последним, – сказал ван Ингвар, стоявший тут же, среди воинов.
По команде вана его соратники стеной двинулись на кзорга. Рейван извлёк меч, оставив ножны на ступенях, и взял из-под навеса щит. Приближающийся строй риссов вызывал у него дрожь во всём теле, но сердце плясало от предвкушения.
Мощный удар щитов сразу же снёс Рейвана с ног. Он упал, и риссы принялись колотить по его щиту. Рейван яростно зарычал, стараясь столкнуть с себя воинов, но они только сильнее наваливались на него.