Вериги любви
Шрифт:
Старенький автобус после смены очередного колеса с натугой продвигался вперед и вверх, опасно зависая задней частью корпуса над пропастью. Мы пели «Богородицу», стараясь не смотреть по сторонам, но – не получалось: глаза сами, помимо нашей воли, вглядывались вниз под откос. На очередном повороте автобус вдруг начал медленно катиться вниз и, как нам почудилось, в сторону пропасти. Это казалось невозможным, но еще немного – и мы неминуемо рухнем! Я видела, как Наталья Семеновна бросилась к водителю, как он яростно мотнул головой, продолжая выкручивать руль. Бесконечно длилась минута, во время которой все
Он уже стоял рядом с нами, нервно затягивался сигаретой. Непонимающе выслушал вопрос:
– Что произошло? Откуда я знаю, что произошло! Вон там должны мы быть, ясно? – и он швырнул недокуренную сигарету в не страшную теперь бездну.
Самая старая паломница, Лидия Васильевна, проговорила:
– Ангелы нас спасли, помните девяностый псалом? «Яко Ангелам своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путях твоих, на руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою…» Не поедем дальше, пока не прочтем канон Ангелу-хранителю!
Сколько было прочитано канонов и акафистов, пропето молитв и славословий!
15 июня, мой день рождения. Опять ехали всю ночь, уснуть не удавалось из-за раскаленной духоты, да и как можно спать на узком сиденье, где ни повернуться, ни ноженек поджать? Все устали не меньше моего, но после утренних молитв пропели мне, имениннице, «Многая лета», а певчий Андрей нарвал придорожных цветов – белых, алых, синих! Всяко-разные, но одинаково прекрасные, ведь июнь – месяц-цветок. Анечка сплела венок, я надела его поверх платка – красиво! Предложила:
– Хотите, я акафист святой Татиане почитаю? У меня и иконочка ее есть…
Андрей откликнулся:
– Акафист надо пропеть, и мы это сделаем вместе, иначе твоя святая обидится.
Поющий автобус приближался к Феодосии. Мы знали: здесь нет монастырей, ночевать опять негде. Показался храм, автобус остановился на противоположной стороне улицы, и мы с немалым удивлением увидели, как из ворот церкви нам машет рукой улыбающаяся женщина.
Подошли, поздоровались, а она:
– Вы из Москвы? Давно ждем!
– Да нет, мы из Волгограда.
– Ой, как хорошо! Паломников Сам Господь посылает!
Служба уже закончилась, но мы зашли в храм приложиться ко кресту и заказать требы. Потом нас позвали на трапезу. Решали, что делать дальше: ехать или ночевать возле храма в автобусе? Я издала мысленный стон: опять без сна! Вышла на двор, рухнула на траву…
– Устали? – наша новая знакомая присела рядом.
– Долго едем…
– А знаете что? Возьмите ключ, это от моей квартиры, переночуете. Правда, однокомнатная квартира-то, но ничего, на полу все разместитесь, да и в лоджии у меня чисто. Одеяла-то у вас есть?
Я была готова спать и на голом полу!
– Спаси, Господи! Как звать вас, за кого мне молиться? И где сами будете ночевать?
– Помолитесь за рабу Божию Татиану. А переночую у сына, неподалеку, вы не переживайте.
А я переживала, еще как переживала: святая Татиана, акафист, мой день рождения, добрая прихожанка Татиана – все соединилось в настоящий праздник! Святая мученица Татиана, моли Бога о нас!
Я всегда радовалась своему имени. Какая она была, древняя Татиана? Впрочем, древности я между нами давно не чувствую – с тех пор, наверное, как молодость миновала. И римская Татиана кажется родной-родной…
А вот приятным домашним обычаем – празднованием дня рождения – иногда пренебрегала, каюсь, но Господь однажды дал мне по этому поводу явный знак…
Как-то в Кабардинке, на турбазе «Маяк», где совсем не было знакомых, в день своего рождения я в одиночестве отправилась на рынок: полакомиться фруктами и мороженым, купить какую-нибудь хорошенькую тряпочку, а потом покрасоваться в обновке на вечерней прогулке. Можно было, конечно, и без этого обойтись, ведь главный подарок я себе уже сделала – приехала на море. Уже несколько дней ходила золотая от солнца, морская целебная влага промыла, наверное, каждую клеточку тела… Море, юность и вечность человечества, краса моих зимних мечтаний о лете, будь со мной всегда!
Появилась мысль о церкви, но я не знала, есть ли храм в Кабардинке. Подумала: надо бы расспросить прохожих, и в ту же минуту увидела православного священника. Он шел по рынку с маленьким мальчиком и таким родным показался в своей черной священнической рясе! Я бросилась за благословением, он осенил меня крестным знамением, спросил:
– Вы местная?
– Нет, батюшка, я с Волги, а вы?
– А я из Латвии, вот сына привез на море.
– Батюшка, – отважилась я на продолжение беседы, – надо ли отмечать дни рождения? Я слышала, верующие празднуют только именины, дни своих Ангелов-хранителей…
– И Ангелу-хранителю, и святому, чье имя носишь, и дню появления на свет Божий обязательно надо радоваться, ведь тебе сорадуется Сам Господь, ибо Ангелы и святые видят Его лицо. А что, у вас день рождения?
– Да, и так хорошо, что я получила через вас Божие благословение!
– Радуйся, раба Божия! – и с этими словами священник направился своей дорогой.
– Меня зовут Татиана! – закричала я вослед, и батюшка, обернувшись, еще раз с улыбкой меня перекрестил.
Я накупила всякой вкусной всячины и местного сладко-бархатного вина, принесла все добытое на кухню и попросила к ужину накрыть стол попраздничней. Сотрапезников ни о чем не предупреждала, предвкушая вечерний сюрприз. Но вечер оказался сюрпризом для меня.
Когда я, прихорошившись, подходила к столовой, сердце радостно застучало: праздник! И действительно – праздник: на моем столе на белой скатерти посреди цветастых закусок возвышался огромный бледно-сиреневый букет горных цветов – сухих, прозрачных, невесомых, растущих высоко-высоко в горных расщелинах. Одна скала нависала волнистым козырьком над морем, и я, заплывая подальше, издали любовалась длинными, похожими на донской ковыль стеблями: и как цветы туда забрались? Всегда хотелось сорвать хотя бы один, засушить между страниц в книжке, но разве доберешься до них? И вдруг – целый букет!