Веришь?
Шрифт:
Глан успокаивающе похлопал Тома по плечу:
– Мы не дадим им шанса. К этому я и веду. У них не будет ни единого шанса, если девочка всё время будет под присмотром. Твоим и дипломированных психиатров. До самого своего поступления в академию. Там уже ректор будет отвечать за неё. А с ним они точно связываться не станут. Он и его друзья не связаны, как ты, по рукам и ногам. Ответят, если понадобится так, что им мало не покажется. Тем более, что Рангу скоро будет не до них. К тому же, когда Кора вольётся в студенческую тусовку, все эти обвинения
Дед сделал паузу, по своей старой, преподавательской привычке. Глянул на генерала, дошло ли? Вроде, дошло, как нужно. И он приступил к самому неоднозначному и для парня тяжёлому. В этом продавить его будет, наверное, сложнее всего:
– Когда я говорю о психиатрах, кого, ты думаешь, я имею ввиду?.. Себя и Милли, конечно! К тому же... У тебя ведь командировки... Я мог бы забирать Кору к себе, но у меня квартира и минимализм. Я там почти и не бываю. А Милли согласилась жить с девочкой, пока тебя нет.
Блайз сильнее сжал руки на пульте управления... Профессор не позволил ему рта открыть. Высказался, казалось бы, легко:
– И не волнуйся. Милли вовсе не имеет видов на тебя.
– Все они так говорят!..- вырвалось у Тома.
Заткнулся. Неловко глянул на старика. Глан грустно улыбался:
– Нет, друг мой. У Милли вообще сложно всё с личной жизнью. Поэтому не волнуйся. Слово даю. И слово даю, что она позаботится о твоей дочке так, что твоя жена была бы довольна.
Помимо воли, Том улыбнулся в ответ. Очень грустно:
– Лив была бы довольна в любом случае. Или оправдала бы, что угодно. Она была такой... доброй...
Злость, привычная уже, полыхнула в душе. Он тут же спрятал её... Спрятал бы. Если бы рядом не было гениального "мозгокопателя", который увидел её, эту злость, идентифицировал. И тут же продолжил то, на что у отца Коры никогда не хватило бы сил. Ну, не мог он произнести "это" вслух:
– Ты о том, что она была слишком мягкой и доброй, чтобы выжить там, за Барьером?
Том молчал. Глан снова похлопал его плечу. И усталым, непривычно дребезжащим, старческим голосом попенял ему:
– Уверен, что ты ошибаешься, мой друг. Поговори со своей дочерью когда-нибудь откровенно об этом, и ты поймёшь. Я, например, чётко вижу, что стойкости и храбрости твоя девочка училась именно у матери. А ещё доброте, непредвзятости. Я, собственно, только поэтому настаиваю на кандидатуре Милли для помощи Коре, хотя у меня есть немало других помощников... Вам, конечно, нелегко будет видеть её похожесть на Оливию, особенно в доме, где вы были так счастливы... Но дело в том, что она действительно похожа на твою жену... Добра, до дурости, но не глупа. Увидит опасность, как бы она не пряталась, и сделает всё, чтобы помочь. Даже в ущерб себе... Что ты так смотришь, генерал Блайз? Я люблю девчонку и не скрываю это ни от кого. И я дарю её вам.
Хитрая улыбка вернулась на лицо старого учёного:
– Я дарю её вам. На время, конечно. Не обижайте её.
***
Когда
Зато любое другое общение происходило именно в этой комнате. Действительно, зачем напяливать лишний раз костюмы, если можно повыносить ей мозг так, через стекло. И риска никакого... Эти придурки до сих пор боялись её. А стекло успокаивало их, внушало чувство уверенности, и безопасности. Зря, на самом деле... Она легко могла разбить эту штуку. Нужно было бы только правильно приложить усилие.
Усмехаясь так, Кора вошла в комнату... И остолбенела...
"Стекла" не было. Профессор Глан стоял в несколько театральной позе, словно фокусник, у которого только что получился самый зрелищный из трюков. Может быть, так и было. Выражение лица отца было, во всяком случае, неописуемым. У неё, наверное, тоже. И это не дело. Придурки, наверняка, наблюдают...
Девушка представила, будто Кирилл Хмарь пялится на неё и нужно держать лицо. Собралась, остановилась поодаль от отца и профессора, ровно там, где стояла всегда. Так, чтобы, если вдруг "стекло" опустится сейчас, оказаться на "своей" половине.
– Добрый вечер.
Вроде, нормально поздоровалась. А отец дёрнулся, как от боли. Профессор увидел и включил "весёлого дурня":
– Привет, дорогая! Мы не только с хорошими новостями, но и за тобой! Всё! Ты оправдана, восстановлена в правах и признана не опасной для окружающих. Мы забираем тебя отсюда. Прости, что на ночь глядя, но, скажу прямо, я не вполне уверен, что служащих этого заведения можно считать вполне безопасными для кого бы то ни было...
Дед хитро уставился в тот угол где, он точно знал, пряталась система наблюдения, отсалютовал и ослепительно улыбнулся тюремщикам Коры:
– С другой стороны, дорогая, уверен, что скоро всё здесь очень-очень сильно изменится. Думаю, тебе будет приятно это услышать... Да и не тебе одной... Пусть ребята предвкушают. А мы отправимся на свободу и в новую жизнь.
Профессор Глан подлетел к Коре, приобнял её:
– С возвращением домой, дорогая! С настоящим возвращением!
Впихнул ей в руки небольшую сумку:
– Беги, переодевайся. Не тяни. И ничего не бери отсюда. Говоря высокопарно, отряхнём пыль этого места со своих ног! Ты ещё здесь? Беги!
Кора побежала. Мигом переоделась и вернулась. К отцу не прикасалась. Он, бедный, совсем исстрадался. Вдруг расплачется или ещё что, на радость этим уродам. Не дождутся... А пообнимаются они дома.
***
...Вот и для Коры Блайз, наконец, упал последний, пусть маленький, Барьер. Её "одиночки". Они шли теперь по территории, которая предназначалась для персонала. Вышли к стоянке флаеров. Охрана зыркала на них. Профессор успел шепнуть девушке, по дороге, о некой трансляции, которую ей стоит посмотреть.