Верная Рука
Шрифт:
— Ладно, пошутили и хватит!
— Нет, отчего же, нам очень нравится быть мальчиками.
— Ну хватит морочить мне голову! У меня нет времени на такую ерунду. Когда встречаешь кого-нибудь в Льяно, то надо знать, с кем имеешь дело.
— Это верно.
— Прекрасно. Вы попались мне на дороге, и значит… ну?
— Нам вы также попались на дороге, значит… ну?
— Послушайте, вы, похоже, довольно странный малый! Я вообще-то не очень привык спускать кому попало такие шуточки, но на этот раз, так уж и быть, сделаю исключение. Надеюсь, вы видите, что я офицер?
— Возможно.
— Вы когда-нибудь слышали о знаменитом
— Нет.
— Что? Нет?
— Нет.
— Так значит, вы абсолютно незнакомы с военной историей Соединенных Штатов.
— И это тоже возможно.
— Генерал Дуглас — это я!
И он принял позу, в которой никак нельзя было представить настоящего генерала.
— Отлично! Я рад, сэр!
— Я сражался при Булл-Ран! [Автор упоминает о важнейших сражениях гражданской войны: 1861-1865 гг. в США. В сражениях при Булл-Ран (они называются также битвами при Манассасе) 21 июля 1861 года и 29-30 августа 1862 года победили южане; при Геттисберге (1 марта 1863 года) произошло кровопролитное сражение с большими потерями с обеих
сторон, в результате которого южане отступили со своих позиций; при Чаттанунге — имеется в виду Форт-Гаттерас — укрепление южан на островке близ побережья Северной Каролины; во время гражданской войны значительных военных столкновений там не было. Еще одно упомянутое сражение связано с именем известного борца за свободу негров Джона Брауна (1800-1829): 16 октября 1859 года его насчитывавший всего 16 человек отряд захватил правительственный арсенал в Харпере-Фарри, но был окружен и почти полностью истреблен правительственными войсками.]
— Это делает вам честь.
— При Геттисбурге, Харпер-Ферри, Чаттануге и еще в двадцати местах. И всегда был победителем. Вы мне верите?
При этих словах он ударил рукой по сабле так, что она зазвенела.
— Почему бы нет? — ответил я.
— Well! Ничего иного я вам и не рекомендую! Сейчас я пересекаю Льяно. Эти белые — мои слуги, а индейцы — проводники. Их предводителя зовут Мба. Он — вождь шикасавов 50 .
Один палец этого вождя имел в моих глазах больше цены, чем весь так называемый генерал целиком. Я спросил его:
50
Шикасавы (американское произношение — чикасо) — маленькое индейское племя, в XVI веке отделились от чакто, с которыми тем не менее сохранили тесные связи и языковую близость.
— Не выкопали ли случайно шикасавы топор войны против какого-либо племени?
— Нет, — ответил он.
— Ни против команчей, ни против апачей?
— Нет.
— Значит, Мба, вождь дружественного племени, будет сейчас сильно удивлен. Выше, с той стороны кактусов, находится Виннету, вождь апачей, который, окружив со своими воинами Вупа-Умуги и его людей, хочет вынудить их сдаться. Ты хочешь посмотреть на это?
— Я еду туда! — ответил он, сверкнув глазами.
— Виннету? — переспросил Генерал. — Я должен на него посмотреть. Естественно, мы туда поедем! А кто вы будете, сэр?
— Я из партии Виннету, и зовут меня Олд Шеттерхэнд.
Выкатив удивленные глаза, он посмотрел на меня совсем иначе, чем до этого, и сказал:
— Много о вас слышал, сэр. Рад с вами познакомиться. Вот вам
Я дал ему свою, очень довольный тем, что они добровольно поехали с нами. В дороге Мба молчал, но я читал по его лицу, что встречу с нами он считает за честь. Дуглас же говорил за двоих. Он хотел знать все мыслимые и немыслимые подробности столкновения апачей с команчами, и я предоставил ему ровно столько информации, сколько счел необходимым, потому что вид у него был плутоватый. Когда среди прочих героев своей истории я упомянул Олд Шурхэнда, он пришел в явное замешательство, определенно их что-то связывало. Я решил не спускать с него глаз.
Когда мы подъехали к нашим апачам, они были немало удивлены тем, что мы привели с собой целое общество, найденное к тому же посреди пустыни, но еще больше тем, что эти люди решились предпринять такую поездку, хотя их вьючные лошади и были нагружены изрядным запасом воды. Я назвал имена. Виннету дружески приветствовал Мба, с Генералом же поздоровался довольно сухо. Олд Шурхэнд посмотрел на последнего с большим изумлением; его удивила внешность этого человека, однако, похоже, он все же не был с ним знаком. Напротив, в глазах мнимого генерала, когда он посмотрел на Олд Шурхэнда, застыл почти панический страх, и он успокоился не раньше, чем понял, что тот обходится с ним как с совершенно незнакомым человеком. Это еще больше укрепило меня в мысли, что с этим типом надо держать ухо востро. Оказавшись вне его поля зрения, я сразу же задал Олд Шурхэнду вопрос:
— Вам знаком этот самозваный генерал, сэр?
— Нет, — ответил он.
— И вы никогда с ним раньше не встречались?
— Нет. Я вижу его первый раз.
— Поройтесь-ка хорошенько в памяти, может, все-таки что-то, связанное с ним, припомните?
— У меня нет необходимости это делать, дело обстоит именно таким образом. Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— Похоже на то, что он имеет к вам какое-то отношение.
— Почему?
— Он испугался, когда я назвал ваше имя.
— Вероятно, вам это просто показалось!
— Нет, это проявилось очень отчетливо. Кроме того, и посмотрел он на вас тоже весьма испуганно.
— В самом деле?
— Да. Было весьма заметно, что его сильно беспокоило, узнаете вы его или нет.
— Хм! Мне известна ваша наблюдательность, мистер Шеттерхэнд, но в данном случае вы ошибаетесь. Я никогда не имел никаких дел с этим Дугласом.
— Но, судя по его поведению, он-то с вами их имел. Я продолжу свои наблюдения за ним.
— О, займитесь этим, сэр! И вы увидите, что я был прав.
Солнце палило немилосердно, уже минул полдень, но мы так и не получили никакого ответа от команчей. И вдруг мы заметили в их рядах некоторое оживление, из которого можно было понять, что они снова собрались все вместе. Вупа-Умуги наконец осознал полную невозможность пробить путь сквозь толщу кактусов и вернулся назад. Теперь ему не оставалось ничего другого, как еще раз пойти на переговоры с нами. И в самом деле, вскоре мы увидели, что к нам приближается один из команчей, который издалека крикнул, что оба вождя хотят еще раз с нами поговорить. Мы выразили согласие на это и пошли к тому же месту, где беседовали с ними в первый раз. Однако, перед тем как идти, я залез в свою седельную сумку и достал оттуда амулеты, добытые мной в Заячьей долине и сунул их во внутренний карман моей охотничьей куртки.