Верная Рука
Шрифт:
Мы едва успели сесть, когда появились Вупа-Умуги и Апаначка. Они заняли свои прежние места напротив нас и постарались сделать вид, что у них нет ровно никаких причин для беспокойства. Но, несмотря на все их актерские ухищрения, глядя на них, нетрудно было понять, что их гнетет какая-то тяжелая забота. И в то же время в направленных на нас глазах Апаначки не было враждебности, чего никак нельзя было сказать о глазах Вупа-Умуги — его тяжелый взгляд источал ненависть и злобу.
На
— Остался ли Олд Шеттерхэнд при том же мнении, которое у него было во время наших прошлых переговоров?
— Да, — ответил я.
— Я поговорил с моими воинами, и мы хотим сделать тебе предложение.
— Готов его выслушать.
— Мы решили закопать топор войны и выкурить с вами трубку мира.
— Прекрасно! Я вижу, что к тебе вернулся разум. Но разум должен тебе подсказать и то, что твое предложение может быть принято нами лишь при определенных условиях.
— Уфф! Вы хотите поставить нам условия?
— Естественно!
— Никаких условий мы не примем!
— Ну да! Уж не считаешь ли ты, что после всего, что произошло, и учитывая то, что нам были известны намерения, что явились основой ваших действий, тебе достаточно сказать, что ты предлагаешь нам мир, чтобы иметь возможность удалиться отсюда победителем? Это такая наглость, что мне очень хочется приказать нашим воинам, чтобы они немедленно перестреляли вас всех. И я это сделаю, если ты еще хоть раз посмеешь предложить мне подобные глупости. Будь внимателен!
Я высказал ему все это столь жестким тоном, что он не выдержал и опустил глаза. Потом, гораздо менее уверенно, спросил:
— Каковы ваши условия?
— Это я уже говорил, но ладно, напомню. Мы подарим вам жизнь и свободу, но заберем у вас лошадей и ружья. Прочее оружие можете оставить при себе.
— На это я пойти не могу!
— Хорошо, тогда мы готовы начать сражение.
Я сделал вид, что собираюсь уходить, и он поспешил сказать:
— Стой, подожди еще немного! Ты действительно так уверен в своей победе?
— Вполне.
— Но мы будем драться!
— Вам это не поможет. Нам известно, что в этом случае произойдет, и я не советовал бы тебе себя обманывать. Если будет бой, никто из вас в живых не останется.
— Но вы тоже потеряете много людей!
— Едва ли! Достаточно будет одного моего волшебного ружья, чтобы держать вас всех на расстоянии. Оно посылает пули так далеко, что никакое из ваших ружей не сможет нас достать.
— Подумай об Олд Уоббле, ведь он у нас в руках!
— Я о нем думаю.
— Он будет первым из тех, кто умрет.
— Но не последним, вы все отправитесь за
— Уфф! Олд Шеттерхэнд считает, что с Вупа-Умуги он сможет поступить так же, как с Нале Масиуфом?
— Да, я так считаю.
— Ты смог его победить только потому, что взял его амулеты.
— А разве я тебе не сказал, что добуду также и твои?
— Ты так сказал, но ты их не получишь.
— Хау! Нет ничего легче, чем сделать это. Я знаю, где ты их оставил.
— Где?
— В Каам-Кулано.
— Уфф!
— Они висели перед твоей палаткой, а около нее стояла другая, в которой находился связанный негр.
— Уфф! От кого Олд Шеттерхэнд узнал это?
— Я об этом не только узнал, но и видел своими собственными глазами. Угадай, что я сейчас сделаю?
Я встал, вытащил нож, и, нарезав сухих кактусов, сложил их в кучу, после чего обернулся к Вупа-Умуги:
— Я прискакал в Каам-Кулано из Альчезе-чи.
— Уфф!
— И управился там с тремя делами.
— Какими?
— Негр…
— Это неправда!
— Твой любимый молодой конь…
— Я в это не верю!
— И твои амулеты…
— Все это ложь… просто большая ложь!
— Олд Шеттерхэнд никогда не лжет. Гляди!
Я расстегнул свою охотничью куртку, вынул амулеты и положил их на кучу сухих кактусов. Когда вождь -увидел это, его глаза, казалось, начали вылезать из орбит. Он страшно напрягся, и я понял, что в следующее мгновение он может на меня прыгнуть. Быстро выхватив револьвер, я направил его на него, закричал:
— Сидеть! Я обещал тебе безопасность и возвращение в твой вигвам и сдержу слово, но эти амулеты теперь принадлежат мне, и, как только ты попытаешься ими снова завладеть, я тебя пристрелю без малейшей жалости!
Он как-то сразу обмяк и простонал:
— Это… мои… амулеты… это они… мои амулеты!
— Да, это они, и ты наконец-то начинаешь понимать, что Олд Шеттерхэнд всегда знает, что говорит. Я дал тебе слово обойтись с тобой так же, как с Нале Масиуфом. Отвечай быстро: согласны ли вы сдаться на тех условиях, которые тебе известны?
— Нет… этого… мы… не сделаем.
— В таком случае я сначала сожгу твои амулеты, затем возьму у тебя скальп, а потом повешу тебя самого. Хуг!
Я вынул спички, зажег одну из них и немного подержал около кактусов, которые тотчас же загорелись.
— Подожди! Мои амулеты, мои амулеты! — завопил в сильном страхе вождь. — Мы сдаемся, мы сдаемся!
Я все еще держал перед ним револьвер, и он не решился покинуть свое место. Я погасил огонь и, держа в руке еще одну спичку, сказал ему строгим тоном: