Верная Рука
Шрифт:
— Охотно верю. Но это у тебя не получится, так что души самого себя!
Он повернулся к Трескову:
— Это и есть тот полицейский ловкач, о котором предупредили мои ковбои, когда он засел в комнате? Глуп же ты, парень, вот что я тебе скажу! Что ты тогда вынюхивал? Смешной и напрасный труд! Всего через неделю все твои сведения устарели. А мы пойдем дальше. Как тебе это нравится?
— Неделя еще не кончилась! — ответил Тресков. — И скоро вы заговорите по-другому, мсье Тибо.
— Mille tonnere! 147
147
Черт возьми (фр.).
Он подошел к Апаначке и коротко бросил ему в лицо:
— Ekkuehn… Собака!
И перешел к Виннету:
— А это вождь апачей, самый славный из всех вождей! — сказал он язвительно. — А ведь никто и подумать не мог, что он так опустится. Но это ведь наша заслуга, не так ли? Я надеюсь, на этот раз ты находишься по дороге к полям вечной охоты. Если нет, то берегись встречи со мной! Иначе я пошлю тебе пулю в голову, и у солнца появится наконец возможность просветить твои мозги с обеих сторон.
Виннету ничего не ответил. Он даже не взглянул на Тибо-така. Не будь на нем ремней, он, может быть, и не стал бы столь равнодушно сносить эти издевательские насмешки, если бы он еще и не презирал этого человека, но сейчас всем свои обликом выражал презрение к этому никчемному типу, как это умеют делать все индейцы. Мне тоже очень хотелось проигнорировать все дурацкие выпады белого шамана, но разум диктовал мне выбрать другое поведение, чтобы вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения, и любое неосторожно высказанное им слово могло для этого пригодиться. Поэтому я повернулся к нему, как только он подъехал, и сказал веселым тоном:
— Кажется, я следующий? Ну что ж, начинайте, вот он я, стою здесь, связанный. У вас есть редкий шанс — излить наконец всю свою душу. Так что давайте!
— Diable! 148 — воскликнул он злобно. — Этот парень, кажется, только того и ждет, чтобы я с ним заговорил! Это на него похоже! Да, я с тобой поговорю, мерзавец, и сделаю это основательно! Ты угадал!
— Well! Я готов, но не хотите ли, прежде чем начать, получить один добрый совет?
— Что еще за совет? Выкладывай!
148
Черт! (фр.)
— Будьте осторожней, когда беседуете со мной! Вам придется узнать, что и у меня есть свои капризы!
— Да, у тебя они есть, но скоро тебя от них отучат. Тебя, может быть, злит то, что я тыкаю? Можешь обращаться ко мне так же интимно — на «ты»!
— Спасибо! Я никогда не братаюсь с тупыми и жалкими идиотами. Я терплю их «ты» потому, что лопотать по-другому они не умеют.
— Это ты мне, жалкий негодяй? Ты думаешь, что если однажды избежал моей пули, то она тебя больше никогда уже не найдет?
Он направил свое ружье на меня и взвел курок; тут же подскочил
— Спрячьте оружие подальше, сэр, или я вмешаюсь в ваши дела! Учтите все: кто заденет Олд Шеттерхэнда, получит пулю от меня!
— От вас! А вы кто такой?
— Меня зовут Кокс, и этот отряд подчиняется мне.
— Вам? А мне казалось, Олд Уобблу.
— Мне.
— Тогда извините, сэр! Я этого не знал. Но сколько я могу терпеть оскорбления?
— Потерпите. Мистер Каттер позволил вам без моего разрешения высказать этим людям свое мнение, и я до сих пор не мешал вам делать это. Если же они отвечают вам «любезностью» на «любезность», то виноваты в этом вы сами. А касаться их или вообще как-либо вредить им я вам не позволяю!
— Но могу я, по крайней мере, говорить с этим человеком дальше?
— Ничего не имею против.
— И я также, — вставил я. — Беседа с индейским шутом всегда меня очень сильно забавляет!
Тибо-така поднял руку и сжал кулак, но тут же опустил ее и произнес заносчиво:
— Хау! Тебе не следует опять меня сердить! Не будь ты пленником и повстречайся мне в прерии один, уж тогда… За тобой должок за прошлый твой визит в Каам-Кулано. И я с тобой еще посчитаюсь, да так, что твои мозги не перенесут потом и одного упоминания об этом!
— Да, и вас самого, и ваши средства и вправду уже невозможно выносить! Слушайте, скажите откровенно! Было ли в вашей жизни хоть что-нибудь доведенное до конца удачнее, чем этот самый визит? Только отвечайте как на духу! Ну? Я не хочу вас обидеть: кому не дано, тому не дано, но я думаю, что и здесь, под защитой, у вас опять ничего не выйдет!
— Ч-черт! — воскликнул он. — Как я только это терплю! Как только я смогу…
— Да-да. Вам всегда чего-то не хватает. Ни разу Вава Деррик не смог отправить вас куда-нибудь одного — вы были вынуждены все время позволять кому-то помогать вам!
Его зрачки расширились, глаза с ненавистью глядели на меня. Он просто сверлил меня взглядом, но я не перестал улыбаться. Он рассвирепел и стал кричать:
— Что тебе наплел тогда этот окаянный парень, мальчишка Бендер?
Ах, значит, Бендер! Это имя начиналось на «Б». Я тут же подумал о буквах «Дж. Б», и «Е. Б», на могиле убитого отца Дитерико. Кто скрывался под именем Бендер? Так, конечно, я спросить не мог. Надо было действовать хитрее. И задать вопрос быстро, чтобы ошарашить его. Так я и сделал.
— Тогда? Когда тогда?
— Тогда, в Льяно-Эстакадо, у вас, когда он со своим бр…
Он осекся, но я быстро продолжил его прерванную фразу:
— …со своим братом подрался? Хау! Что он мне сказал тогда, я уже давно знал, и гораздо больше, чем он! У меня была возможность много раньше изучить дело отца Дитерико!
— Ди-те-ри-ко?! — произнес он ошеломленно.
— Да. Если вам сложно произнести это имя, можно также сказать Иквеципа, так его звали на родине, у моки.
Сначала он онемел, потом его лицо стало быстро меняться: он сглотнул слюну, замялся в нерешительности, снова сглотнул, как будто в глотке у него застрял слишком большой кусок, и наконец издал громкий, чрезвычайно воинственный вопль и вслед за тем прорычал: