Верни мне крылья, любимая

Жнец Анна

— Не хочу — требую.

— И что там? — он нерешительно покрутил восковую пробку, закрывающую узкое горлышко сосуда.

— Вот и проверь, — с лукавым

видом ответила Арабелла.

От возбуждения она даже начала пританцовывать на месте, настолько ей не терпелось, чтобы муж открыл, вернее, попробовал ее подарок.

Дьяр колебался.

— Ставишь на мне эксперименты? — спросил он, затем медленно, словно нехотя откупорил маленькую бутылочку и осушил ее одним махом.

Арабелла смотрела на него блестящими от волнения глазами и не дышала. Ждала? Чего? Что она заставила его выпить?

— Ничего не происходит, — осторожно, боясь расстроить жену, сказал Дьяр.

И тут резкая боль прошила спину, словно лезвия ножей полоснули по лопаткам, по ненавистным старым рубцам.

Не может быть. Не может…

Он сразу понял, что произошло. Нет, он не смел,

боялся в это поверить. Но тяжесть, давившая на спину, тянувшая его назад — тяжесть, от которой Дьяр успел отвыкнуть… это могли быть только…

Крылья!

Это были крылья!

Горло сдавило спазмом. Дыхание перехватило. Слезы, горячие слезы благодарности хлынули из глаз и потекли по щекам.

Крылья! Любимая вернула ему небо. Как сильно Дьяр по нему скучал! Будто жил вполсилы, будто каждую минуту мучился жаждой. После плена в сердце осталось маленькое пустое пространство — черная дыра, пульсирующая болью. Ее не получалось заполнить ничем, даже любовью к семье.

А теперь получилось. Наконец-то он почувствовал себя цельным.

Счастливый, Дьяр плакал, переполненный эмоциями, не мог ничего сказать, а потому просто прижал к себе свою стальную лилию, лучшую женщину на свете, и спрятал мокрое лицо в ее волосах.