Верни мне крылья, любимая
Шрифт:
В горле пересохло. Сердце долбилось о ребра, как чудовищный молот. По вискам от напряжения заструился пот.
«Люблю тебя», — прошептала Арабелла беззвучно, одними губами, и, оглушенный удовольствием, Дьяр наконец качнул бедрами. Раз, другой, третий, пока любимая не подхватила этот неспешный ритм, пока не начала подаваться навстречу его толчкам, пока до боли не сжала ногами его бедра, а ногтями не впилась в плечи.
На стене сплетались воедино их тени, за окном в темноте яростно грохотал ливень.
Дьяр двигался, глотая стоны любимой, пока наслаждение
Глава 20
Не успев отдышаться после оргазма, Арабелла скатилась с любовника и с тревогой во взгляде подняла руку. С ее пальцев тут же сорвался и устремился вверх крохотный огонек. В воздухе он обернулся бабочкой, которая принялась порхать под потолком, испуская слабое пульсирующее мерцание и разгоняя ночную темень.
Дьяр не сразу понял смысл этих манипуляций: тело пело от удовольствия, а голова была звеняще пустой. Мозг размягчился и поплыл, не хотелось ни шевелиться, ни думать. Единственное, на что Дьяр нашел силы, — вернуть истинную в свои объятия. Зачем она отодвинулась? Не порядок.
— А говорили, что это воля не людей, а богов, — задумчиво протянула Арабелла с неподдельным облегчением на лице. Она снова провела рукой в воздухе, рисуя над постелью горящий узор, и Дьяр вспомнил, о чем они говорили до того, как сначала занялись поясом верности, а затем — любовью.
Магия. Теряя невинность до брака, колдуньи лишаются и волшебного дара. Но способности Арабеллы все еще были при ней. Вон какое красивое световое кружево получилось в полумраке.
— Выходит, Совет врет? — спросил Дьяр, любуясь тонкими, изящными пальцами своей пары, наслаждаясь теплом ее тела и цветочным запахом волос.
— Они выдают собственные желания за желания великой Афлокситы. Потому что волю богини не оспоришь, в отличие от человеческой.
— Так же они лгали и про нелюдей. Рассказывали всем о том, какие мы опасные, пока каждый человек в Имании в это не поверил.
Некоторое время они лежали молча. Дьяр не собирался продолжать грустный разговор, он до сих пор не понимал, зачем любимой понадобилась эта рискованная проверка, и думать о причинах не хотел, но Арабелла у него под боком выглядела напряженной. А должна была светиться от счастья!
— В чем дело? — спросил Дьяр, мечтая разгладить хмурую морщинку, прорезавшую любимый лоб.
— Волшебницы должны узнать правду. У них должен быть выбор.
— Разве это настолько важно?
— Но ведь у мужчин этот выбор есть.
Дьяр не смотрел на проблему с того ракурса, с которого ее видела Арабелла, люто ненавидящая любую несправедливость. На Драконьем острове и мужчины, и женщины были в равном положении: никаких связей до брака, кроме трехдневного обучения в храме любви.
— Ты что, вознамерилась устроить в Имании, — он долго подбирал слова, — сексуальную революцию?
Арабелла смутилась.
— Нельзя просто выйти на улицу и начать рассказывать всем подряд, что переспала с мужчиной до свадьбы и не потеряла способность к
Щеки любимой запылали ярче.
— Во-первых, тебе не поверят, и во-вторых…
— Это неприлично, — подсказала избранница.
— И во-вторых, не поверят. — На приличия Дьяру было плевать, он всего лишь хотел внести в их разговор нотку здравого смысла.
В этот раз молчание вышло еще более долгим. Арабелла хмурилась, кусала губы — и вдруг просияла.
— Я сварю зелье! — Возбужденная, она села на кровати, выскользнув из объятий любовника под его недовольный вздох. Руки Дьяра тут же потянулись вернуть ее на место.
— Зелье?
— Зелье, приняв которое, колдунья может позволить себе, — Арабелла хитро блеснула глазами и закончила едва слышно: — Пошалить без последствий.
Дьяр восхищенно рассмеялся.
— Новое чудо-средство? Предсказываю, оно тебя озолотит. Гадюка-садистка из «Лотоса» все локти себе искусает от зависти.
— Нет-нет, — замахала руками Арабелла. — Это же зелье-пустышка, цена будет символической.
— Боюсь, тогда никто не поверит в его эффективность, — возразил Дьяр, и Арабелла вспомнила, что говорила ей предательница Присцила, когда они открывали «Счастливую колдунью»: «Выше цена — больше доверия».
— Но ведь это будет обман, — расстроилась она.
— Почему обман? Ты ведь не зелье им будешь продавать, а свободу, выбор.
— Но ведь и без зелья они могли бы…
— Не могли. Не поверили бы, не решились бы проверить. К тому же не обязательно продавать просто подкрашенную воду. Свари ободряющее или укрепляющее зелье, зелье для хорошего самочувствия или настроения. Будет у твоего нового чудо-средства дополнительный эффект.
— А что, это идея, — согласилась Арабелла. — Так я и сделаю.
* * *
Первое время они сидели дома: снаружи, за стенами их каменного убежища, царил настоящий кавардак. Люди словно сошли с ума. Некоторые погрязли в своем горе и стеснялись показать нос на улицу, другие — обивали пороги больниц в надежде, что их излечат от страшного, постигшего мир недуга, третьи — слетели с катушек и в своем отчаянии принялись творить неадекватные, а порой и страшные вещи. Никогда еще на улицах города Арабелла не встречала столько безумцев.
Возросла преступность, все чаще стали происходить погромы. Однажды из окна квартиры Арабелла увидела, как дымится разбитая витрина магазина в соседнем здании. На следующий день она имела удовольствие наблюдать голую женщину, с криками бегущую по дороге, а затем вдруг обернувшуюся волчицей.
С той судьбоносной дождливой ночи, изменившей мир, прошла неделя, а Арабелла до сих пор не обнаружила в себе изменений. Словно загадочная эпидемия ее не коснулась. Словно от этой неожиданной напасти у нее был стойкий иммунитет. Какова вероятность, что это так? Что все мужчины и женщины Имании обрели черты нелюдей и только Арабелла осталась чистокровным человеком? Она думала об этом, ночами засыпая в объятиях Дьяра, а утром первым делом бросалась к зеркалу.